Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Юрий Яковлев - счастливчик
Анализ некоторых киноролей

Он очень красив. И не просто красив, а породист. У него тонкие черты лица, удивительного тембра мягкий голос, он высок, изящен, элегантен в движении и жесте. У него счастливая актерская судьба: очень скоро он занял в театре ведущее положение, много и интересно снимался в кино. Короче, Юрий Яковлев — счастливчик.

О фильме «На подмостках сцены»

Об этой роли Яковлева забыли. Даже на страницах «Советского экрана» не найдешь упоминания о ней, хотя именно с нее начинается список удач Ю. Яковлева в кино. Справедливости ради следует сказать, что и сам фильм «На подмостках сцены», сделанный покойным режиссером К. К. Юдиным по водевилю «Лев Гурыч Синичкин», забыт столь же незаслуженно. Свежо и точно поставленный, блистательно сыгранный актерами разных поколений, фильм этот можно считать образцом водевиля в кинематографе. Но речь идет не о фильме, а о Яковлеве — трагике Чахоткине, исполнителе главной роли в феерии драматурга Борзикова. Роль в роли, актерская матрешка, тем более интересная и привлекательная для артиста, что нигде (за исключением пауз в репетиции и накладок в спектакле) Чахоткин не выходит из образа экзотического героя. Чахоткин — всегда в живописном костюме и гриме испанского завоевателя Перу, и все-таки зритель многое угнал о Чахоткине. Конечно, спектакль в фильме — стилизация с изрядной долей пародийной иронии. Когда, скрипя и покачиваясь, на сцену провинциального театра выползает бутафорский челн, и фигура, застывшая в величественно идиотской позе, произносит поставленным до нелепости голосом: «Чу! Жрица солнца к нам сюда должна явиться!» — возникает чисто комический эффект. Но когда эта фраза произносится еще и еще (партнерша героя не пришла на репетицию), поневоле начинаешь следить за человеком, которому приходится еще и еще раз повторять опостылевшие слова. Вот Чахоткин расслабился, сменил позу, перестал ожесточенно гримасничать и жестикулировать, и перед зрителем один из тех, о которых с юмором и участием, с насмешкой и горькой жалостью писал в своих пьесах А. Н. Островский: несчастный и нахальный, фанфаронистый и жалкий провинциальный русский актер середины прошлого века. И худоба (а Яковлев в то время был действительно страшно худ), которая была столь смешна при величественной позе героя, вдруг оборачивалась просто худобой героя. Недоедает, а то и вульгарно голодает первый любовник местной труппы Чахоткин. В этой роли не следует искать подробной и тонкой психологической разработки образа. Наоборот, создав своего Чахоткина, Ю. Яковлев сразу и определенно заявил о своей принадлежности к вахтанговской школе с ее пристрастием к яркой внешней форме, с ее стремлением представить, изобразить, сыграть (слово «игра» здесь употреблено в первородном смысле) своего героя. Стык двух внешних рисунков в изображении одного человека позволил Яковлеву найти в своем герое третье, главное, определяющее. [...]

О фильме «Необыкновенное лето»

И Яковлев играет Дибича, играет все то, что нужно. Играет так, чтобы не упрекнули в фальши, в ложном пафосе, наигрыше (что, впрочем, для кино немаловажно). Он мил и естествен на экране, он полностью соответствует понятию о человеке, которого изображает, и зритель принимает его героя. Но сложной, трудной судьбы Дибича не было на экране. Были психологические иллюстрации к образу, было тактичное изображение понятия о человеке, а человека, живого и не всегда полностью соответствующего понятию о нем, не было. Короче, актерская индивидуальность и индивидуальность литературного образа на экране целиком не слились. В «Идиоте» Пырьева все было сложнее и интереснее.  

О фильме «Идиот»

Здесь присутствовал типажный подход к актеру, определяемый в отличие от «Необыкновенного лета» не приблизительностью режиссерского видения будущего фильма, а, наоборот, железным каркасом режиссерской концепции, безоговорочным режиссерским прочтением романа Достоевского. Фильм должен быть только такой, актер должен играть только так, до буквы, до интонации, до движения брови — все это было решено до съемок. Подобный путь экранизации давал (и дал) свои плоды. Можно по-разному относиться к пырьевскому «Идиоту», но одного отрицать нельзя: цельности замысла и цельности его воплощения. Но каков замысел фильма и в какие отношения этот замысел вступил с Яковлевым, исполнителем роли князя Мышкина? В картине Пырьева на первый план вышла тема денег, тема всеобщей купли-продажи, тема бесчеловечности общества, где деньги решают все, могут все, и все могут пойти на все ради денег. В какой-то степени это упрощение Достоевского, у которого в этом романе мир болен, а больной герой ощущает апокалипсический конец мира потому, что видит крах доброты, красоты и любви. Для Достоевского был необходим больной князь Мышкин: Пырьеву же нужен был прекрасный и человечный герой, который не может жить в мире денег только потому, что он слишком хорош для такого мира. И Яковлев лишился важной детали, столь необходимой ему, актеру вахтанговской школы. Он лишился возможности работать на контрасте, искать в одном человеке двух разных людей, ломать ритм роли для того, чтобы точнее, ярче, трагичнее показать, как больной человек видит болезнь мира. И страшную неизлечимую душевную болезнь, охватившую физически здоровых людей. Нельзя сказать, что роль Мышкина не удалась. Многие эпизоды он играл просто отлично. Прекрасно передавал Яковлев инфантильную незащищенность хорошего человека, открытость его к людям, полную невозможность для своего героя сказать неправду. А дуэт с Борисовой был просто великолепен: тихая, спокойная, умиротворенная любовь одного и исковерканная, надрывная эмоциональность другой производят сильнейшее впечатление. Однако этот Мышкин не был яковлевским. Он был пырьевским. В этой роли Яковлеву не удалось выявить свою актерскую индивидуальность, сделать этот образ своим актерским кредо, самому творчески самостоятельно прочитать Достоевского.

О фильме «Человек ниоткуда

[...] Первой работой, в которой Яковлев повернулся к зрителю иной гранью своего таланта, был Владимир Поражаев. В экспериментальной эксцентриаде Э. Рязанова «Человек ниоткуда». Леонид Зорин написал роль Поражаева без подробной психологической разработки и без особой индивидуализации характера. Да этого и не требовалось: в причудливых фабульных ситуациях должен быть традиционный положительный, увлекающийся ученый. Веселый, азартный, чуть наивный, чистосердечный и прямой. Режиссер и актер приняли правила драматургической игры и сыграли единственно верное: ироническое, отстраненное от своего героя, увлекательное, иногда чуть пародийное представление о молодом фанатике-ученом, который в научной одержимости ради своего дела может совершить все вплоть до мелких чудес. Об этом трудно писать. Искренне ли переживает Поражаев свои любовные неурядицы, честно ли отдается борьбе со своим недобросовестным научным оппонентом, чистосердечно ли любит своего друга из далекого дикого племени тали? Конечно! Яковлев профессионально четко, кинематографически достоверно передает душевные движения своего героя. Но в каждом кадре незримо присутствует еще один человек — озорной, ироничный и добрый артист Яковлев, который чуть со стороны наблюдает за Поражаевым. Достигается это и режиссерской трактовкой сцен и эпизодов и чисто актерскими акцентами. Стоит вспомнить сцену первой любовной размолвки. Аппарат мечется по комнате, стремительно фиксируя крупные планы ссорящихся, которые слишком серьезно и слишком темпераментно спорят в общем-то о пустяках. За окном — очень похожая, но все-таки игрушечная улица, и такой же смешной, игрушечной кажется эта буря страстей, которую почти трагически раздувает Поражаев. А вот крупный план Поражаева на стадионе. Он, естественно, болеет за своего первобытного друга, случайно участвующего в забеге асов. Финиш. Поражаев напряжен до предела, он счастлив и несчастлив, он беден и богат, он сию минуту умрет или изведает неземное блаженство. Он просто лопнет сейчас, потому что очень давно вдохнул изрядную порцию воздуха и забыл выдохнуть. Сделан этот крупный план Яковлевым по убедительности безукоризненно, но выросший в проблему «быть или не быть» болельщицкий азарт — безусловно ирония артиста. Опыт работы над «Человеком ниоткуда» пригодился Яковлеву и Рязанову в фильме «Гусарская баллада».

О фильме «Гусарская баллада»

Если основным актерским приемом в «Человеке ниоткуда» стало ироническое отстранение, то в «Гусарской балладе» актер и режиссер очень мягко, очень тактично стилизовали своего поручика Ржевского. Ржевский — Яковлев — традиционный гусар, почти монументальный в своей традиционности. Если пьет гусар, то исключительно громадными фужерами, если воюет гусар, то с целыми вражескими эскадронами, если обижен гусар, то стреляется на дуэли в любой, пусть самый неподходящий момент. Ржевский крутит пышные усы, лихо поет куплеты, столь же лихо рубится на саблях. Но такт и вкус не позволил ограничиться одной лишь стилизацией. И Яковлев незаметно, исподволь подводит зрителя к тому, что преувеличенное гусарское ухарство — всего лишь маска деликатного и тонко чувствующего Ржевского. Актерский фокус удался, и роль стала многоплановой, человечной, стала принадлежать современному кинематографу, современному искусству.

СТЕПАНОВ А. Юрий Яковлев // Актеры Советского кино. М., 1967. Вып. 3

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera