Я читала... и поражалась. Что за травля такая? Для чьей потехи написаны все эти издевательства, все эти намеки на то, что произведение писательницы имеет автобиографический характер?

Никто, конечно, зная меня и мои определенно суффражистские воззрения, а также трезвость моего мышления не заподозрит меня в какой бы то ни было, хотя бы самой минимальной симпатии к литературным типам вроде Алины или Шемиота (герои «Женщины на кресте»). Женщина, которая гнет спину под ударами и мужчина, размахивающий кнутом, мне оба в одинаковой мере противны. Я резко расходилась с Анной Мар в воззрениях на любовь, брак и общественную деятельность. Я искала в ней отнюдь не выразительницу чуждых и неприятных мне взглядов, я ценила в ней ум, дарование, трудоспособность. Мне было с нею интересно.

Но несмотря на мое отрицательное отношение к Шемиоту и ему подобным, я признаю «Женщину на Кресте» за талантливое произведение. В свое время оно несомненно будет изучаемо даже с точки зрения психопатологии.

Я же считаю, что оценка художественного произведения, как такового, возможна только с точки зрения образности: талантливости, или бездарности. А потому и не нападаю на «Женщину на Кресте».

А ежели нам угодно оценивать искусство, исходя из предписаний морали, то давайте оденемте мраморную наготу Венеры Милосской в городское платье и установимте строжайшую предварительную цензуру нравов.

Но тогда, видите ли, мы убьем вместе с тем и искусство. Я отказываюсь судить о художественных произведениях, руководствуясь моральными директивами. А если я исхожу из оценки искусства по степени того дарования, с каким приступил к реализации образов автор. То... мне кажется, что талант Анны Мар до известной степени общепризнан. А потому... она оправдана.

Травля против «Женщины на Кресте». — Я ее не понимаю.

А как больно била она по нервам измученной женщины. Она была одна... она была больна... А мир, прекрасный Божий Мир со всеми его возможностями, со всеми его перспективами, со всем его неисчислимым, никогда не исчерпанным разнообразием, сосредотачивался для Анны Мар в едином фокусе любви.

И потому даже светлое воскресение новой России не остановило ее от рокового шага.

Она была труженицей, упорной талантливой... И за это я уважаемая память. Кто из нас не помнит, с каким строгим методом приступала она к своим произведениям. Знакомству с ней предшествовала для меня строгая заграничная выучка, но я многому научилась у нее в области методики.

Талантливая труженица во всяком случае заслужила свои три аршина земли. А потому вся перипетия с похоронами самоубийцы Анны Мар, когда ей отказывались рыть могилу, а католическое духовенство не разрешило церковного обряда, может послужить только к характеристике варварского отношения к таланту с одной стороны, и самоубийству — с другой.

Мир праху твоему, безустанная, талантливая труженица. И, заключив словами Христа, прибавим:
Да простится ей ибо она много любила.

Писаржевская Л. Трагическая смерть Анны Мар // Журнал для женщин. 1917. № 9. С. 19.