Писательница Анна Мар гостила в Петербурге с декабря и застала там революцию. В марте она уже возвращалась в Моск­ву. Приехав ко мне, она рассказала мне вещи, которым не хоте­ лось даже верить. Она рассказывала, как на вокзале пьяная толпа солдат осаждала вагоны, как она брала их с бою, как лезла в ок­ на, разбивая кулаками стекла, топча и опрокидывая все кру­ гом себя. Она закончила так:

— Я своими глазами видела, как они беспощадно сталкивали под вагоны на рельсы женщин и детей. <...> — Я спросила Анну Мар, как попала она в вагон и с кем она ехала. Она отвечала:

— Как попала в вагон, право, не помню... Меня кто-то вти­ скивал, я задыхалась... Очутилась я в купэ для четырех человек, но там было одиннадцать солдат, я оказалась двенадцатой. Ни на кого не могу пожаловаться. Все были вежливы со мной, дали мне место у окна, сидели рядом, напротив, на полу, на верхних полках, неприятно было только, когда они грязными сапогами задевали меня по голове. И потом эти насекомые, которые бук­вально как дождь сыпались на меня сверху... Если я не заболею сыпным тифом, это будет удивительно...

Нет, она не заболела, но случилось худшее: через две недели после этого разговора она отравилась. Это было семнадцатого марта старого стиля, накануне еще она была у меня, сын мой пел ей романсы Вертинского, а она тихонько плакала. Что она хочет покончить с собой, я это знала давно из ее собственных признаний и всячески старалась отвлечь, развлечь, утешить. Она дала мне слово быть у меня семнадцатого в именины моего му­жа, но я ее больше не видала. Распродажу своего имущества и ликвидацию своих дел она начала еще с осени. Как я потом узна­ла, она собиралась уехать в Крым и там броситься в море, по­ тому что нигде не могла достать яда, а стреляться не решалась. И как странно помог ей случай! А может быть, нет случая... Есть только судьба. В том самом вагоне, в котором она возвращалась в Москву, ехал военный фельдшер. Показывая Анне Мар на не­ большой саквояж, он сказал ей: «Вот здесь у меня столько яда, что хватило бы на семьсот быков. Это цианистый калий».

— Дайте мне! — попросила она. Он засмеялся и дал ей ку­ сок чего-то твердого, белого (так, по крайней мере, рассказывала она, и я не знаю в точности, какой это был яд, но этим ядом она и отравилась).

РГАЛИ. Ф. 1042. Оп. 1. Ед. хр. 50. Л. 9-10. Цит. по: Грачева А.М. «Жизнетворчество» Анны Мар // Лица: Биографический альманах. М., СПб., 1996. С. 74–75.