Бернес Марк Наумович родился 21 сентября 1911 года в городе Нежине, недалеко от Чернигова. Семья была бедная. Как рассказывал впоследствии актер, отец работал «специалистом по утильсырью». Естественно, родители желали счастья сыну, хотели видеть его в будущем хорошим бухгалтером или скрипачом. Но он с юных лет увлекся драматическим искусством. Этому способствовал переезд семьи в большой культурный центр — Харьков. Приобщение к театру началось с работы «живой афишей»: юноша носил объявления о предстоящих спектаклях, концертах и таким образом получал возможность бесплатно их посещать. Ограничиться этим он, конечно, не хотел. Манила актерская профессия. Поступил статистом в театр «Миссури». Однажды ему поручили заменить заболевшего актера, так он сыграл свою первую роль. Известный русский артист Н.Н. Синельников, к нескрываемой радости Бернеса, обнаружил у него актерские способности и рекомендовал всерьез посвятить себя театральному искусству.
Бернес поехал в Москву и устроился статистом одновременно в Большой и Малый театры. Он не учился ни в театральном институте, ни в какой-либо профессиональной школе, но талант оказался таким очевидным, что вскоре его приняли артистом в Московский драматический театр (бывш. Корша). Он начал с эпизодов, а потом стал играть и более крупные роли, главным образом комсомольцев. Своим учителем в искусстве Бернес считал знаменитого актера и режиссера Н.М. Радина. Тогда же близко познакомился с драматургом Н.Ф. Погодиным, дружба с которым, длившаяся многие годы, творчески обогатила его. После Московского драматического он работал в Театре Революции и Малом театре.
<…> Николай Погодин познакомил его с кинорежиссером Сергеем Юткевичем, который пригласил актера на роль инженера Красовского в фильме «Шахтеры» (1937). Годом раньше он уже снимался у режиссера Евгения Червякова в картине «Заключенные» (по сценарию Погодина), но там, играя эпизод, Бернес не успел даже прочувствовать все достоинства нового для себя искусства. Красовский, по существу, стал кинематографическим дебютом актера. Роль в процессе работы претерпела серьезную эволюцию. Задуманный сценаристом Алексеем Каплером как тип маловера, скептика (таких среди технической интеллигенции было тогда немало), на экране Красовский оказался главой вредительского заговора, агентом иностранной державы. <…>
Бернес нашел выразительные психологические детали, характеризующие его персонаж. «Учитесь, Ефим, — цинично заявляет Красовский своему сообщнику, — как от маленького щелчка рушатся гиганты... Я заставлю Чуба остановить шахту, а виноватым будет Примак». Произносит он эти слова с каким-то дьявольским весельем, для большей убедительности прищелкивая пальцами. Подталкивая Чуба к роковому шагу — остановке шахты, Красовский, решившийся действовать в открытую, напропалую, изменяет тон общения с ним, подогревает его самолюбие: «Мне стыдно вспоминать, что вас когда-то называли хозяином...» Голос инженера звучит с нескрываемой издевкой.
Роль Красовского стояла особняком в кинематографическом творчестве Бернеса. Он остался в памяти зрителей прежде всего создателем образов благородных, добрых, честных людей. Но и этот «антигерой» был воплощен актером убедительно, хотя имел мало общего с реальной жизнью.
Юткевич хотел, чтобы Бернес снимался у него и в следующем фильме — «Человек с ружьем» (1938). Желание режиссера совпадало с мечтой актера, но подходящей для него роли в сценарии Погодина не было, речь пошла об участии в массовке. Тогда Бернес отправился в московский Музей Революции, нашел фотографию времен Гражданской войны, на которой был запечатлен молодой красногвардеец в кожаной тужурке, опоясанной пулеметными лентами, в меховой финской шапочке, надетой набекрень, из-под которой виднелся задорный светлый чуб. Приехав на «Ленфильм», актер подобрал в костюмерной подобную одежду, покрасил волосы, взбил себе чуб и в таком виде появился перед режиссером. Юткевич одобрил найденный Бернесом внешний облик персонажа, оставалось определить ему место в фильме. Увлеченность актера задуманным героем подсказала решение: пусть он будет ординарцем одного из главных действующих лиц — Чибисова и поэтому во многих сценах окажется на экране. Идея понравилась режиссеру. С ней согласился и автор сценария. Он написал для нового героя небольшой текст. Придумали ему фамилию и имя: Костя Жигулев. Значительность, обаяние герою придал Бернес. Прежде всего пластическими средствами, интонацией, мимикой раскрыл его характер. Косте были свойственны безудержная храбрость и романтический порыв, юношеский задор и трогательная душевность, решительность и настоящая человеческая надежность. Он пел свою сразу же ставшую знаменитой песню «Тучи над городом встали...», музыку и текст которой по просьбе Бернеса написал сорежиссер Юткевича — Павел Арманд. Композитор «Человека с ружьем» Дмитрий Шостакович одобрил песню и даже включил ее в увертюру к фильму.
Костю полюбили зрители, а актер впоследствии говорил, что все его герои по своей натуре из породы Жигулевых. Одним из таких героев совсем на другом материале был лейтенант Сергей Кожухаров в фильме «Истребители» (1939) режиссера Э. Пенцлина по сценарию Ф. Кнорре. <…>
Период Великой Отечественной войны Бернес, как большинство популярных актеров того времени, начал с участия в короткометражных киноновеллах, оперативно откликавшихся на грозные события действительности. Он играл летчика Феденко («Последняя очередь», 1941) и сержанта Стебелькова («Стебельков в небесах», 1941), командира танка Юрченко в новелле «Три танкиста» («Боевой киносборник № 8», 1941) и польского рабочего в новелле «Квартал № 14» («Боевой киносборник № 9», 1942). В полнометражной ленте «Дорога к звездам» (1942) режиссера Э. Пенцлина появился на экране в небольшой роли генерала Кожухарова, командующего крупным воздушным соединением, продолжив судьбу героя из «Истребителей».
Эти роли не могли еще претендовать на сколько-нибудь глубокое воплощение характера советского человека в новых обстоятельствах, являлись во многом умозрительной зарисовкой отдельных его черт, лишь предварительной подготовкой к большим работам актера, посвященным герою войны.
Наиболее значительной из них стал образ Аркадия Дзюбина в фильме Леонида Лукова «Два бойца» (1943). <…> Вначале режиссер не предполагал снимать Бернеса в роли Аркадия Дзюбина. Актер, по его словам, буквально «вымолил» у него пробы, которые продолжались целых две недели. Препятствием и для режиссера, и для самого актера являлось, в частности, то, что Аркадий должен был быть одесситом, а Бернес до фильма никогда не был в Одессе, не знал ни этого города, ни особенностей его жителей. Но где-то в подсознании актера, в течение длительного времени присматривавшегося ко всему, так или иначе связанному с Одессой, уже созревал образ героя, которого ему очень хотелось сыграть. Нужен был лишь последний толчок, чтобы окончательно почувствовать себя в образе. И таким толчком оказалась стрижка «под одессита» с характерным начесом. После этого как-то сами собой появились у актера и насмешливый прищур глаз, и особая манера одесского говора. Он стал Дзюбиным, что с нескрываемым удивлением и радостью увидел и Луков. Впоследствии Бернес признавался, что роль Аркадия словно вошла в его собственную жизнь. Спустя десятилетия после съемок нет-нет да и прорывались в обычной речи актера «одесские» интонации.
Уже в первых сценах в блиндаже раскрывается своеобразный характер Дзюбина — сварщика, который «варил теплоходы и, между прочим, на них ходил и кое-что видел». Как память о недавнем мирном прошлом виднеется у него из-под гимнастерки матросская тельняшка. Бернес ведет роль темпераментно, абсолютно органично, создавая полное впечатление, что на экране настоящий одессит и яркая человеческая личность. Его Аркадий — неунывающий оптимист, острослов, охотник до порой небезобидных шуток и розыгрышей. Но он же — горячий патриот своего города, человек большой души, способный преданно любить друга, тонко чувствовать настроение товарищей, помогать им всем, что в его силах.
В «Двух бойцах» Бернес исполняет две ставшие поистине народными песни Н. Богословского на слова Б. Агатова — «Темная ночь» и «Шаланды, полные кефали...». И еще одну, о Ленинграде, дуэтом с Л. Масохой в дзоте: «Живи, священный город, живи, бессмертный город...» Эта мелодия была также написана Н. Богословским, а текст принадлежал М. Голодному.
В военные годы Бернес воплотил иной человеческий характер в фильме «Большая земля» (1944), поставленном Сергеем Герасимовым по собственному сценарию. <…> Впервые он появляется в фильме на перроне железнодорожной станции, куда только что выгрузили станки и другое заводское оборудование. На нем — кожаное пальто, фуражка надета набекрень, на боку — полевая сумка. Герасимов и Бернес показывают его человеком, который старается выглядеть перегруженным работой. Он хмур, ироничен. Оживляется только за обеденным столом в доме местных жителей Свиридовых, а особенно когда соседская девушка соглашается поселить его в своем доме.
По привычному раскладу Козырев — фигура, безусловно, отрицательная. К такому выводу приводит, казалось бы, логичная оценка неблаговидных деяний, совершаемых им. Но искреннее осуждение собственных поступков свидетельствует, скорее, о том, что он не был отпетым мошенником. К тому же обаяние, присущее актеру и в этой роли, мешает сделать однозначный вывод. <…>
Бернес был мастером эпизодических ролей. Ярким примером может служить образ шофера «Минутки» в фильме Фридриха Эрмлера, поставленном по сценарию Бориса Чирскова, «Великий перелом» (1945). <…> Готовясь к съемкам, Бернес, считавший, что «даже над маленькой эпизодической ролью нужно работать так, чтобы она казалась актеру главной в картине», надевал военную форму и с утра до вечера общался с солдатами и офицерами. Он сочинил своему герою биографию, хотя, естественно, понимал, что ничего из придуманного им не войдет в фильм. «Минутка» — прозвище, данное шоферу командующего фронтом за быстроту и безукоризненную точность. Так называют его все персонажи. Актер придумал «Минутке» имя и фамилию: Василий Баранов.
«Минутка» у Бернеса внешне сдержан, немногословен. По характеру полная противоположность Аркадию Дзюбину. Держится с достоинством. Тревожный момент в штабе фронта. Прервана важная связь — взрывом разорвало телефонный провод. Место разрыва обнаружено, однако исправить его не удается: посланные бойцы погибают. Нервно ходит взад и вперед Муравьев. Появляется «Минутка» с бутербродами для командующего, оценивающе смотрит на происходящее. Решившись, поправляет фуражку, подходит к Муравьеву: «Разрешите мне, я в минутку обернусь...» С тяжелым сердцем отпускает его командующий, но другого выхода нет. «Минутка» ценой собственной жизни установил связь. Продолжительный крупный план — во рту соединены оба конца провода, плотно закрыты глаза на мертвом лице.
В образе «Минутки», занимающем совсем немного экранного временя, Бернесу удалось актерскими находками обогатить скупой драматургический материал роли, укрупнить ее масштаб и значение. Среди кинорежиссеров, с которыми довелось работать, Бернес особенно благодарно вспоминал Юткевича, Лукова и Савченко. Игорь Савченко трижды приглашал его в свои картины. Начало положил «Боевой хнносборник № 9», потом были «Третий удар» (1948) и «Тарас Шевченко» (1951).
Предложив Бернесу в «Третьей ударе» (сценарий А. Первенцева) рать бывалого черноморского моряка, старшины второй статьи Чмыги, Савченко увидел в актере исполните способного воплотить монументальный образ воина Великой Отечественной войны и таким способом подняться до глубокого осмысления героизма советского человека. Подобная задача была неожиданна для актера, сильной стороной искусства которого всегда был путь от частного, конкретного к обобщению. <…> Стремление актера сделать в общем-то довольно схематичную роль «живой и правдивой» осуществилось не полностью.
Образ капитана Косарева в фильме «Тарас Шевченко» (сценарий был написан режиссером) отличался психологизмом и стал одной из лучших кинематографических работ Бернеса.
К числу своих наиболее удачных работ Бернес относил и роль «Огонька» в фильме режиссера В. Сухобокова «Ночной патруль» (1957, сценарий М. Маклярского и Л. Шейнина). Роль привлекла актера непростым характером персонажа и нелегкой его судьбой. До войны «Огонек» был вором-«медвежатником», взламывал сейфы, замки. Арестовали, приговорили к десяти годам тюремного заключения. По окончании войны оказался за рубежом в лагере перемещенных лиц. «Мотало меня... по всему свету как щепку», — рассказывает он бывшему «коллеге». Завербовался на урановые рудники, там подцепил неизлечимую лихорадку. Два с половиной года служил матросом на лесовозе, мечтал попасть на родную землю. И вот своего добился.
Бернес долго искал внешний облик персонажа, его пластический рисунок. Небольшие усики. Глубокие складки на впалых щеках. Часто прищуривает глаза. Задумчив, хмур. На голове — берет. Одет в клетчатую рубашку типа ковбойки. Не выпускает изо рта папиросы, нервно курит одну за другой. На улице настороженно оглядывается, зябко кутается в плащ. Актер удачно передал состояние смятенного человека, раскаявшегося в душе в своих прошлых поступках, но еще не нашедшего правильный выход из сложившейся ситуации. «Огонек» выпрямляется и в прямом и в переносном смысле только тогда, когда, решившись наконец, приходит к комиссару милиции Кречетову (Л. Свердлин). С удивлением поднимает глаза, разгибает плечи, услышав из его уст обращение к себе не «Огонек», а давно забытое — Павел Васильевич Обручев.
Парфенов Л. Марк Бернес // Кино России. Актерская энциклопедия. Вып. 2. М.: 2008.