«Это настоящая звезда. У нее есть все. И внешность, и стиль, и сексапильность, и класс. У нее естественная красота, интеллигентность, интуиция прирожденной актрисы, серьезное знание жизни». Так говорил об Анне Стэн Сэмюэл Голдвин — знаменитый продюсер, открывший для американского кино Грету Гарбо и Марлен Дитрих. Стэн должна была стать третьей в этом ряду. В конце 1920-х и начале 1930-х гг. имя ее не сходило со страниц американской прессы. А корреспонденты «Советского экрана» в 1928 г. писали: «Как объяснить им, что советская киноактриса — это совсем не то, что они думают, как объяснить им, что Анна Стэн живет в небольшой двухоконной комнатушке, где за ширмой по одну сторону крохотный диванчик, изображающий кабинет, а по другую сторону спальня». Стэн была звездой «Межрабпом-фильма». Но в «джентльменский набор межрабпомовских звезд» она никак не вписывалась. По-польски утонченная Анель Судакевич, буржуазно эксцентричная Галина Кравченко, эталон «style russe» Вера Малиновская — все они отвечали требованиям нэповской моды, ориентированной, прежде всего, на Запад. Стэн — курносая, с огромными глазами — представляла какой-то совершенно иной тип; тип современной девушки, не обязательно советской, но безусловно современной, а потому — живой и осязаемой. Она была очень талантлива, и в ней было то редкое сочетание раскованности и внутреннего достоинства, которого так не хватало звездам 1920-х гг. Первым почувствовал это режиссер, столь же выбивающийся общей когорты, — Борис Барнет.
Сценарий «Девушки с коробкой» писался специально в расчете на Стэн. До этого она снялась лишь в крохотном эпизоде фильма Абрама Роома «Предатель» (кстати, играла там проститутку в приморском «веселом доме», ничего общего с барнетовской Наташей Коростелевой). Но интуиция Барнета не подвела. Благодаря Стэн ему удалось передать на экране атмосферу влюбленности — не роковой страсти, не «великой любви во имя...», а именно влюбленности. Фильм получился необычайно живым и трогательным — таким, каким и должна быть лирическая комедия (жанр, практически неведомый советскому кинематографу той поры).
Конечно, после «Девушки с коробкой» Стэн не мог не заметить другой «аутсайдер» советского кино – родоначальник жанра «лирической кинопоэмы» Евгений Червяков. Сложнейшая роль в психологической мелодраме Мой сын, сыгранная почти целиком на крупных планах, показала истинный масштаб дарования молодой кинозвезды.
К тому времени Стэн была уже настоящей кинозвездой. Она играла в душещипательной мелодраме Федора Оцепа «Земля в плену», в политическом памфлете из буржуазной жизни «Торговцы славой» Леонида Оболенского. Наконец, специально для нее была написана роль гувернантки в картине Якова Протазанова «Белый орел». В персонаже этом не было совершенно никакой необходимости, зато появились громкие афиши с весьма показательным порядком упоминания имен: «„Белый орел“, с участием Анны Стэн, народных артистов В. Качалова и Вс. Мейерхольда».
В 1928 г. Стэн уехала сниматься в Германию — «Межрабпом-фильм» тогда начал активно сотрудничать с немецкими фирмами. Одновременно с ней там оказались режиссер Оцеп (ее муж), актеры Иван Коваль-Самборский, Малиновская, Вера Барановская (все они остались за границей – кроме Коваль-Самборского, который вернулся в 1933 г. и почти двадцать лет, как писали советские справочники, «работал в театрах Киргизии»). Надо полагать, что в Европе их условия слегка отличались от «скромных двухоконных комнатушек».
К сожалению, сорвалась совместная советско-немецкая экранизация знаменитого романа Константина Федина «Города и годы», и режиссер Червяков вынужден был целиком снимать картину в России. Шел 1929 г., Стэн решила не рисковать и осталась в Германии. Через год она снялась в другой экранизации: сыграла Грушеньку в картине Оцепа «Убийца Дмитрий Карамазов». Оказалось, что и голосом актриса владеет виртуозно. Эта первая значительная работа в звуковом кино стала настоящим триумфом Стэн. «Лиризм и субтильность переплетаются в ней со славянской стихийностью и зловещим фатализмом» — писал один из восторженных рецензентов. Незамедлительно была сделана и французская версия картины. Стэн стала звездой международного масштаба. Открывалась перспективная карьера в Европе, посыпались предложения. Вот тут-то и появился Голдвин.
В 1933 г. Стэн перебралась в Голливуд, где Голдвин выпустил три картины с ее участием. С ней работали такие режиссеры, как Рубен Мамулян и Кинг Видор. Ее партнерами были Гэри Купер и Фредерик Марч. И играла она хорошо. И критики не скупились на комплименты. Но почему-то пасьянс все не выходил: кассы пустовали, а это для Голдвина было решающим аргументом — контракт пришлось расторгнуть. В чем тут было дело? В легком акценте, от которого так и не удалось избавиться, в особой «советской» актерской школе... Возможно, все дело в том самом типе современной девушки, который воплощала в советском кино Стэн. И Гарбо, и Дитрих, и другие чужестранки в американском кино начала 1930-х гг. были «женщинами ниоткуда»: их отличали демоничность и аристократизм. Спрос был на заморскую экзотику. А современных девушек в Америке хватало своих собственных. В кино даже амплуа специальное существовало: «the girl next door» — соседская девчонка.
Через два-три года и в советском кино началась эпоха «своих в доску». Появился спрос на «парней из нашего города» и «фабричных девчонок». Но этого Стэн уже не застала. Она изредка снималась вплоть до начала 1960-х гг. Иногда выступала на Бродвее. Занималась живописью, устраивала выставки. Постепенно отошла от кино. Старшее поколение американцев, в общем-то, помнит ее до сих пор. Правда, вспоминают ее лишь как одно из «безумств Голдвина».
Правы оказались корреспонденты «Советского экрана»: «Советская киноактриса — это совсем не то, что они думают».
Багров П. Умерла Анна Стэн // Новейшая история отечественного кино. 1986–2000. Кино и контекст. СПб., 2004. Т. 6. С. 257-258.