Я всегда очень уважал и любил Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. А познакомились мы в 1945 году — в Ленинграде. Я тогда еще не демобилизовался, ходил в военной форме, но занятия в Консерватории уже посещал. И однажды встретил Шостаковича: он тогда время от времени приезжал из Москвы, вел класс композиции. Я-то его знал в лицо, а он меня — естественно, нет. Хотел я к нему прямо в коридоре подойти, спросить о московских друзьях — композиторах Боре Чайковском, Мише Чугаеве, Соколове... Подойти сразу я застеснялся, выхожу на Театральную, смотрю — Дмитрий Дмитриевич садится в трамвай, двойку. И я туда же сел. Доехали до Большого проспекта — он сошел, я тоже. Он остановился прикурить — вот тут-то я к нему и подошел. Он мне очень вежливо ответил, что все живы-здоровы. На следующий день, увидев на концерте в Филармонии, подошел сам... так и пошло. Я его поздравлял с исполнениями, он — меня. Я к нему в класс заходил довольно часто. После известного постановления 48-го года он приехал в Ленинград. Сидел на подоконнике в Консерватории, и видно было, что ему не по себе. Внизу уже висел приказ о его увольнении, подписанный Павлом Серебряковым, тогдашним ректором. Тот последний день Шостакович все-таки отработал: к нему на занятия пришли Галя Уствольская, Митя Толстой, Исаак Давыдович Гликман, и я заглянул. Тогда, помнится, он нам первым в Ленинграде показал свой Скрипичный концерт, только что написанный, и даже попросил меня наиграть некоторые спорные с точки зрения скрипичной техники места.

Последний раз он позвонил мне 30 июля 1975 года, сказал, что был в больнице, но теперь его отпустили домой, и — «надо бы повидаться». Мне бы все бросить и приехать, а я сказал, что через несколько дней буду в Москве, тогда и увидимся, в начале августа... Но Дмитрий Дмитриевич не дожил до начала августа...

САДЫХ-ЗАДЕ Г. Вениамин Баснер: «Это было недавно... Это было давно» // Вечерний Петербург. 1995. 6 февр.