Закончив среднюю школу, в 1930 году Алейников приехал «учиться кинематографу» в Ленинградский институт сценических искусств. Из тысячи юных дарований, подавших заявления с просьбой о приеме, комиссии предстояло отобрать всего сорок человек. На длинного паренька в пестрой футболке, читавшего по-белорусски «Тараса на Парнасе», экзаменаторы обратили внимание не только по той причине, что абитуриент был босой, а потому, что он буквально на лету схватывал все. Играя заданный этюд на тему «Трудный мяч», он, ни разу до этого не видевший футбольного матча, блестяще показал голкипера, берущего мяч под самой перекладиной. А «собирая грибы», так потешно улепетывал от условного медведя, что серьезные члены приемной комиссии со смеху покатывались. Приняли!

***

От него, от Алейникова, повелись в нашем кино эти славные герои, худощавые да улыбчатые, легкие на подъем, с вечной прибауткой на устах (Марк Бернес в фильме «Два бойца», Шукшин в фильме «Они сражались за Родину»). Даже в абсолютно мертвых фильмах Алейников абсолютно живой. Он был в числе тех «клапанов», что разряжали идеологическую напряженность. Магия его радостной души провоцировала жить, наполняла людей чем-то похожим на счастье — ибо, понимаете ли, никто не хотел умирать.

1. Крючков  Н. М. Чем жив человек //М.: Советский экран. – 1987.–№ 20. – С. 4-5                                                                                                  2. Москвина Т. «Семеро смелых» // Сеанс 1993. № 8.