Андрей Файт почти не рассказывал «историй из жизни», не травил актерские байки на кухне и не любил громких речей. Он предпочитал вспоминать о прошлом на бумаге. Свои (в лучшей своей части) так и неопубликованные мемуары главный злодей советского экрана назвал просто — «О том, что было». А о том, что было, лучше главного героя этих событий не скажет никто, не правда ли?
Его история началась в 1903 году. Именно тогда в семье медиков родился мальчик Андрей. Через два года семья эмигрировала во Францию: вначале отец Файта, который стоял у истоков «Группы народовольцев», а в 1896 году был на восемь лет сослан в Восточную Сибирь и бежал. А потом к нему во Францию приехала жена с двумя сыновьями. Через несколько лет иностранных скитаний, в 1914-м (как-то в Афинах маленький Андрей потерялся, и искали его целые сутки), они все же вернулись на родину. В своих воспоминаниях Андрей Файт рассказывает замечательную историю из детства: «Это было в Нижнем Новгороде в 1900... каком же году? Мне было тогда лет шесть. Ну, значит, в 1909–1910-м. У меня в детстве были густые, длинные ресницы. Я стою перед мамой. Она оправляет на мне новенькую матросскую курточку и говорит: „Мохнатые глазки“. Потом она берет меня с собой на улицу. Лето. Тепло. Мы идем на главную улицу города — Покровку. На тротуарах толпится народ. Проезжая часть почему-то пуста. Отгораживая толпу от пустоты, стоит длинная цепь городовых в белых перчатках. Мама поставила меня на каменную тумбу. Вдали показался экипаж. Высоко вскидывая точеные ноги, его легко и стремительно нес вороной рысак. В экипаже, спиной к кучеру, стоял офицер. Затем показался длинный кортеж. В переднем черном лакированном ландо, запряженном парой серых в яблоках лошадей, сидели двое военных и между ними мальчик, почти в такой же матросской курточке, как я. Один из военных был царь Николай Второй. Мальчик — наследник цесаревич. Мне потом рассказывали, что вернулся я домой чрезвычайно мрачным. И два дня уныло слонялся по дому, не отвечая на вопросы, что же, собственно, произошло. Я знал, в чем дело, но не признавался. Признаюсь сейчас — меня грызла глухая, черная зависть: нет, никогда, никогда не проехаться мне по Покровке на паре серых в яблоках, рядом с папой-царем. Завидовать, как оказалось, было нечему».
Андрей увлекался всем и сразу — музыкой, литературой, живописью. Он, как позже признался в мемуарах, увлеченно «писал плохие стихи». А в пятнадцать лет, еще учась в школе, даже издал сборник «Каскады страсти» тиражом в тридцать экземпляров: «Эпиграф был коротким, но многообещающим: „В руки твои — каскады души моей“. Право, не знаю, в чьи руки это предназначалось. Обложка каждого экземпляра была от руки разрисована автором. Сборник был распродан на одном школьном вечере. Никому из школьного начальства не пришло в голову прекратить это безобразие. Очень надеюсь, что к настоящему времени ни одного экземпляра не сохранилось. Никаких неприличностей сборник не содержал, но он с совершенной очевидностью свидетельствовал не о безнравственности, а о бездарности автора. В поэтическом отношении». Впрочем, Андрей с удовольствием читал и декламировал чужие стихи, ведь на тот момент он с друзьями, в количестве пяти человек, организовал К.К.С.И. — Камерный Кружок Свободного Искусства. Произносилось название как «Кекеси» <...>. Пятеро смелых товарищей, получив отмашку для творчества, с энтузиазмом принялись расширять горизонты искусства. Занимались всем: читали стихи, организовывали выставки картин, а вскоре решили взяться и за спектакль... На премьеру «Ковчега великолепных дегенератов» собралась вся школа. Автором и постановщиком произведения был Алексей Маслеников, худой, нескладный Андрей Файт играл Александра Македонского. «Бред? Чудовищная ерунда? Ну... да. Я вынужден признать это „да“, но пишу его крайне неохотно. Потому что в этот спектакль мы верили. Мы его любили... Со дня нашей премьеры я и решил стать актером». После громкой премьеры и неоднозначных оценок (учитель истории советовал К.К.С.И, обратиться к первоисточникам) «Кружок» не собирался распадаться. Напротив, он пригласил к себе в гости первых имажинистов. И приглашение было принято: приехали Есенин, Мариенгоф, Шершеневич и Кусиков (стихи этих поэтов, ровным почерком записанные отцом в старой тетрадке, сын Андрея Файта, режиссер Юлий Файт бережно хранит до сих пор). В тот вечер в холодной школьной аудитории (утро ученики начинали с того, что растапливали буржуйку забором или куском парты) читали стихи. А потом настукала весна. Закончился последний класс в школе, и К.К.С.И. все же пришлось прекратить свое существование. «Кружок распался. Осталась дружба».
Но после школьной поры приходит, как водится, пора институтская. Вначале Файт два года проучился в техническом вузе, собирался стать конструктором самолетов. Оттуда был изгнан ввиду дворянского происхождения. Потом был «Опытно-Героический театр», а следом ГИК — Государственный институт кинематографии, куда Андрей поступил зимой 1922 года. Студентам всячески вдалбливали главные отличия актера кино от актера театра и особенно напирали на уроки механики — цепь расчлененных движений рук, ног, туловища и головы (как говорил Файт, «получались образы с пластикой роботов и такими же эмоциями»). В дальнейшем на съемках техника и умение владеть своим телом очень пригодились Файту. И уже в первых своих картинах он запомнился зрителям благодаря острому взгляду и непроницаемому выражению лица — казалось, ни один враг не проскочит мимо! Впрочем, свою роль тут сыграла одна страшная история: как-то в квартиру Файтов пришли двое в кожанках. Чекисты. Андрея они увели с собой и держали семь суток. В чем обвиняли юношу, так и осталось тайной (возможно, им интересовались в связи с отцом, бывшим народовольцем, после октября 1917-го от лица эсеров призывавшим к вооруженному восстанию против большевиков). Помогла Екатерина Пешкова, жена Горького, и хорошая знакомая семьи Файтов, именно она вытащила юношу из ЧК. После того случая Андрей Файт стал другим — улыбка с его лица спряталась куда-то и более не появлялась.
В институте Андрей Файт женился на актрисе, звезде немого кино Галине Кравченко, но прожили они вместе недолго. В кино Файт стал сниматься еще студентом ГИКа. Вначале у Владимира Гардина в «Особняке Голубиных» и «Золотом запасе», потом в трех работах Олега Фрелиха и небольшом эпизоде у самого Сергея Эйзенштейна в фильме «Броненосец «Потемкин» (Файт сыграл офицера, который скачет по роялю и отстреливается от матросов). Когда Файт стал работать с режиссером Михаилом Роммом (кстати, они встречались в детстве, их познакомили взрослые, но дружбы не случилось), то был уже достаточно популярным актером. В 1934 году увидела свет картина «Пышка», шедевр Михаила Ромма с выразительнейшим немецким офицером в исполнении Андрея Файта. «Пышка» стала его последней немой картиной, но далеко не последней в актерской биографии. Кстати, с «Пышкой» связана одна смешная история. «Ромен Роллан, посмотрев картину, был удивлен, насколько тонко удалось постановщику передать всю обстановку, атмосферу, быт Франции XIX века. „Даже мелочи, — говорил Роллан, — например утки во дворе гостиницы. Какой француз не знает руанских уток? Это очень верно“. Передавая мне этот разговор, Ромм весело смеялся — как раз утки-то и не были его достижением, а явились следствием обычной кинематографической накладки. Для съемки двора гостиницы Михаил Ильич попросил привезти несколько кур. Кур не достали. Вероятно, просто забыли. Срочно, перед самой съемкой, погнали машину и привезли несколько уток... Таково истинное происхождение руанских уток». А через три года после «Пышки» Ромм взял Файта в картину «Тринадцать» на роль предводителя басмачей — белогвардейца Скуратова — в папахе и белом костюме, загорелого наездника с двухнедельной щетиной и потрескавшимися губами. Съемки велись в пустыне, в песках Каракум, и жара стояла страшная: «Возвращались мы после съемок в одном купе с Михаилом Ильичом. Примерно на полпути к Москве он наклонился ко мне: «Вот теперь я могу сказать вам по секрету: я совершенно не выношу жары».
У Андрея Файта практически не было перерывов в съемках. Сам он среди первых своих ролей особенно выделял роль в «Высокой награде». Но была и замечательная, сильная работа у Сергея Герасимова в «Молодой гвардии» (кстати, позднее часть сцены, где герой Файта, немецкий офицер СД, спорит из-за портрета Сталина с Любкой Шевцовой — Инной Макаровой — вырезали после XX съезда). На момент начала Великой Отечественной войны он как раз снимался в фильме «Морской ястреб». Как вспоминал актер, войны он не видел. Тем лучше, потому как в глазах зрителей Файт благодаря значительному арсеналу «отрицательных ролей» фактически проходил как фашист и предатель. Кстати, фашиста он сыграл и у Григория Александрова в фильме «Встреча на Эльбе», а много позднее Яков Сегель снял Файта в «Первом дне мира» в роли старика-немца (в 1953-м году Файт пробовался на «положительную» роль — роль Дзержинского в фильме «Вихри враждебные», но в кинокомитете его кандидатуру зарубили сразу: «Вы что, с ума все посходили? Все же будут ждать, когда Дзержинского разоблачат!»).
Как-то актер Евгений Тетерин спросил у Файта: «Трудно ли играть злодеев?» Тот ответил: «В работе над отрицательным образом есть одна особенность. Когда актеру поручают положительную роль, он имеет полную возможность познакомиться с прообразом своего героя. Может поехать в колхоз или Академию наук, куда угодно. Актер может многое узнать о привычках и характере своего героя. Но вот вам поручена роль, скажем, диверсанта. Познакомиться с ним „на работе“ вы не сможете, Когда он работает, он невидим, когда он разоблачен, он уже не „работает“. А в тюрьме или суде это уже другой человек. Приходится прибегать к документам, соответствующим литературным произведениям и собственной фантазии. У такого „героя“ всегда есть второе лицо — лицо человека, за которого он себя выдает и в достоверности которого пытается убедить других». Файт действительно так работал: скрупулезно, тонко, педантично, точно. Именно поэтому в его обширной биографии нет ни одного шаблонного образа.
Его первой, как он сам говорил, «чародейной ролью» стал злой волшебник Гей-Гез-Коса в фильме «Тайна крепости». Но маленьким зрителям Файт запомнился по другому образу спустя четыре года: в 1963-м на экраны вышла знаменитая сказка Александра Роу «Королевство кривых зеркал». Министр Нушрок — Андрей Файт, главный коршун советского кино. В свои шестьдесят
актер самостоятельно выполнял почти все трюки. «Вероятно, это последний фильм, потребовавший от меня спортивных навыков: во многих сценах я снимался верхом, сцены погони и драк стоили большого напряжения сил». В 1966-м году Андрей Файт продолжил линию сказочных злодеев, снявшись у Бориса Рыцарева в прекрасной сказке «Волшебная лампа Аладдина». Магрибинец в исполнении Файта не просто фатальное зло, но герой больших возможностей и удивительной таинственности.
Свою семью Андрей Файт оберегал от внешнего мира, его личная жизнь всегда была его личным делом (в браке с Марией Брилинг у них родился сын Юлий, который окончил ВГИК и стал режиссером). Как вспоминает сын Андрея Файта, радио в доме включалось редко, а если в нем говорили «опять про навозную жижу», оно тут же выключалось. Впрочем, самому Файту было о чем рассказать, но за мемуары он все никак не садился. Как-то к нему в гости заглянул подвыпивший Борис Андреев. Выпили еще, поговорили. Андреев стал напирать на Файта: «Напишешь мемуары, напишешь!» Но Файт лишь качал головой. Тогда огромный Андреев взял Андрея Андреевича на руки и, словно таран, стал продвигаться к окну: «Ах, так?! Тогда полетишь из окна!» На помощь пришли родные. Андреев тихо опустил Файта на диван и ушел, перепутав мимоходом стенной шкаф с туалетом.
Андрей Файт ушел из жизни в 1976 году. Свои мемуары он завершил в 1973-м. Он удивительно емко и иронично, с большим талантом рассказал в них о себе и своей жизни. «Я не стал наследником русского престола. «Королем экрана» я также не стал. Но хочется верить, что пятьдесят лет работы в кино не прошли даром. Знаю это по тому, как со мной говорят, что вспоминают знакомые и незнакомые мне люди. Знаю по многочисленным встречам со зрителями. Впрочем, встречи бывают разные — среди бела дня в центральном универмаге одного большого города ко мне устремился устрашающего вида верзила. Он был грязен, недельно не брит и пьян до умопомрачения. Он облапил меня, тискал. Я тщетно отбивался. Вокруг нас стояла толпа и иронически посмеивалась. Мой новый друг что-то невнятно бубнил о моих артистических достоинствах, а потом заявил: «А вы знаете, это к... кто? В кино... п... помните? Я ведь его еще... м... мальчишкой видел. Это он меня воспитал! Ох!.. Хорошо я его воспитал».
Главных ролей в его биографии — только одна. Впрочем, он никогда за ними не гнался. В фильме «Гончарный круг» Файт сыграл Лукича, деревенского ремесленника. Но порода не та! Хотя роль Андрею Файту удалась. «Случилось так, что работа над этим фильмом совпала с моим семидесятилетием и пятьюдесятью подами работы в кино. И если бы у меня сейчас брали интервью, на последний стереотипный вопрос „Ваши планы на будущее?“ я бы ответил: „У артистов, за редким исключением, планов не бывает. Бывают надежды“. Ну а надежды иногда сбываются. Порой даже самые фантастические».
Арцеулова А. Андрей Файт: сыграть злодея // Кино Парк. 2008. № 11. С. 54-61.