Но главной звездой спектакля по всеобщему мнению была С.Г. Бирман в гротескной роли глупой, нелепой и надутой королевы Анны (противники спектакля и вовсе считали игру Бирман единственным оправданием этой постановки). Злобную, капризную королеву называли дегенеративной, и выглядела она почти по-клоунски: высоко поднятые круглые брови, глаза, опущенные углами вниз, и идиотская, будто нарисованная улыбка. Рецензент писал: «Весь зал следил с любопытством и почти творческим волнением за выражением ее изумительно белесых, с высоко вздернутыми бровями, глаз, за потрясающе глупым смехом, за неожиданно визгливым выкриками и невольно начинал аплодировать, когда королева Анна в мстительном упоении и глупом восторге хлопала в ладоши».

Бирман ввелась на эту роль в самый последний момент, за четыре дня до премьеры, вместо заболевшей Надежды Бромлей. Сама Бирман в книге «Путь актрисы» написала о своей работе над этой ролью очень подробно, с поздним торжеством заметив, что именно ее исполнение королевы Анны давало «особенное порицание» Бориса Алперса в знаменитой статье «Конец эксцентрической школы», вышедшей в 1936 г. Актриса писала: «На мне был парик с пролысинами, и на беспомощных „моих“ кудельках сидел тщедушный, почти младенческий чепчик. Лицо королевы казалось маленьким и густо-розовым, как у заплаканного младенца. Она походила на белую крысу еще. Я даже румянила середину ушей. Брови были вздернуты. Вздернуты и уголки губ. Рот уменьшен. На глазах зрителей я спускала с себя на пол розовый атласный халат, беспардонно выдирала из него ноги, когда халат падал на пол, и представала перед зрителями в одной сорочке. Королеву тех времен это нимало не смущало, потому не смущало и меня-актрису. Придворная дама накидывала на „меня“ роскошное бархатное платье, отделанное золотом, голову „мою“ покрывала затейливо причесанным париком. Собственноручно, чуть ли не всей пятерней, я — Анна — румянила щеки».

Все участники «Человека, который смеется» вспоминали, что на один из спектаклей пришел Горький и после представления сказал Бирман лишь два слова: «Хороша королева». Когда через годы она должна была играть Вассу в «Вассе Железновой», Горький написал ей письмо, где вспоминал прежнюю ее удачу.

«Человек, который смеется» больших сборов не делал, но его берегли и в репертуаре сохраняли до конца сезона 1932/33 г.

Годер Д. Человек, который смеется // МХАТ Второй: Опыт восстановления биографии. М.: Издательство «Московский Художественный театр», 2010. С. 147-152.