Дни моей работы с такими замечательными людьми и великолепными мастерами, как Любовь Петровна Орлова и Григорий Васильевич Александров, были одними из лучших в моей жизни. Об этом времени остались у меня самые светлые воспоминания.
Я высоко ценю талант Любови Петровны, ее актерское мастерство. И как притягательны были для всех, кто с нею соприкасался, ее непосредственность, простота, жизнерадостность! Она была отличным партнером. В работе — поразительно дотошна, вникала во все подробности роли, во все детали костюма, обстановки. Мелочей здесь для нее не было. На первый взгляд роль Стрелки в «Волге-Волге» не ставила перед актрисой новых серьезных и сложных профессиональных задач: она имела за плечами богатый и разнообразный опыт «Веселых ребят» и «Цирка», блистательно воплотив в этих фильмах столь несхожие характеры, — одним словом, была мастером своего дела. Однако надо было видеть, с каким волнением, без тени самоуверенности, самодовольства она относилась к работе! Как тщательно репетировала, отделывая каждый штрих, придирчиво проверяя каждый свой шаг! И при этом — никакой скованности, принужденности: завидная свобода импровизации, артистическая легкость, дававшаяся упорным каждодневным трудом.
Одним из самых обаятельных качеств Любови Орловой была ее удивительная деликатность — она предельно корректно вела себя на съемочной площадке, учитывала свое положение «премьерши» и была безупречна в отношении к делу, никогда не позволяла себе капризничать во время съемок. Дисциплинированность, такт, внимательность, уважение к товарищам, подчинение себя общим Интересам — все это было ей органически присуще, она просто не могла по-другому. И желание помочь всем и каждому тоже неотделимо от ее облика, от ее душевной сути.
<...>
В человеческие отношения Любовь Петровна вносила теплоту, доброту, ласковость. В ее присутствии хотелось выглядеть самым лучшим образом. Я вспоминаю эпизод съемок фильма «Волга-Волга», где мне по сценарию нужно было прыгнуть в сапогах и с портфелем с палубы в воду — и не нашей приземистой «Севрюги», а большого волжского парохода.
Был холодный осенний день середины октября, но светило солнце — как такую возможность не использовать? Конечно, можно было взять дублера-пловца, одетого в мой костюм и неотличимого от меня на общем плане. Но мне хотелось сыграть, как Вывалов, пробежав по палубе, целеустремленно продолжает бег в воздухе — оторвавшись от парохода, сучит ногами, -играть в воздухе актерам не часто приходится...
Поначалу предполагалось отправить меня в воду со средней палубы, но я, разохотившись, неожиданно для себя самого сказал: «Уж лучше с капитанского мостика, это было бы поэффектнее!» И тут же был пойман на слове. Уже через 10 минут весь пароход знал — не без стараний Александрова, — что Ильинский будет прыгать с верхней — капитанской — палубы. В разных местах парохода меня останавливали вопросом: «Это правда», ты будешь прыгать с самого верха?«, «Вы решились прыгнуть оттуда? Молодец, молодец!» Нечего делать, в сапогах и с портфелем я полез на верхнюю палубу. Но когда я туда взобрался, то обнаружил, что моя храбрость задержалась где-то внизу. Каждый знает, что смотреть снизу-вверх и сверху вниз, особенно если нужно прыгать, — не одно и то же. Ноги мои, как у несменяемого капитана, приросли к капитанской палубе. Нет, надо отказаться. Где дублер? Но тут я увидел множество глаз, устремленных на меня, и среди них — глаза Любови Петровны: в них было столько веры, восторга и, я бы сказал, восхищения! Ведь накануне, оробев, отказалась от прыжков в воду ее дублерша... Я разбежался... — остальное вы видели на экране. Дубль, к счастью, не понадобился. Но в холодной воде мне еще пришлось в те дни посниматься, хотя я попадал в нее теперь с меньшей высоты...
Да, интересно, весело мы тогда работали! Александров снимал картину непринужденно, как бы шутя, не насилуя, не нервируя актеров, — в дружелюбии и деликатности, во внимании ко всем, кто участвовал в съемках, Григорий Васильевич и Любовь Петровна могли бы соревноваться... Для меня их дружба — пример удивительного взаимопонимания режиссера и актера. Это была творческая дружба, которой сопутствовала их глубокая взаимная привязанность. Я бы хотел подчеркнуть эти слова — творческая дружба.
Любовь Орлова удивительно передавала на экране жизнерадостность, обаятельное и лукавое простодушие своих героинь. Образы, ею созданные, так ярко выражали оптимизм, энергию, одаренность нашего народа! Героини Орловой были созвучны времени, стали воплощением определенных его черт наряду с бесстрашными полярниками («Семеро смелых»), строителями нового города («Комсомольск»), Климом Ярко и Марьяной Бажан («Трактористы»). Актриса словно угадала тот идеал, к которому в те годы был устремлен зритель, — ее экранные творения вызывали самый восторженный отклик.
Фильмы Григория Александрова были произведениями новаторскими. Они по праву стали классикой. И радостно сознавать, что славу первооткрывателя делит с режиссером великая актриса.
Ильинский И. Самые светлые воспоминания // Искусство кино. 1982. № 10. С. 78-80.