Бесспорный зрительский успех «Большой семьи» показал, что в 50-е годы религия Труда не просто входила в официальную идеологию, а была еще и народной верой. Но уже по фильму Хейфица стало заметно, что кино начинает постепенно отделяться от своей культовой основы. И виной тому был не сюжет, а другие, более подвижные, элементы художественной структуры. Сильнейшим агентом киноэволюции стал актер. В «Большой семье» — Борис Андреев и Алексей Баталов.

Андреев — эталонный исполнитель предшествующей эпохи. Характерно, что именно он оказался причастен к обновлению актерского стиля и в годы оттепели. Режиссер дал ему такой простор в комическом развертывании роли, какого у него не было даже в веселых жанрах. 

Он снова и снова делает смешным своего Илью Матвеича, будто бы не заботясь о сохранении символического масштаба образа. И странное дело, этот масштаб нисколько не страдает. Напротив, здесь актер добивается большего, чем в недавних ролях, где он вполне серьезно, как в «Падении Берлина», изображал весь русский народ сразу. Разгадка образа Ильи Журбина в том, что быть таким смешным может позволить себе только независимый человек.

Если мы непредвзято подойдем к самым известным фильмам 30–40-х годов, снятых Герасимовым, Пырьевым, Луковым, Хейфицем и Зархи, то увидим и там мечту о свободном человеке, даже «Чапаев» — об этом, но увидим также и руки, отмеряющие пределы этой мечты. Между героем и его верой неизменно оказывается посредник. Обычно он появляется в решающий момент и произносит Главное Слово. «Ты же советский человек, Лёша», — говорит Комиссар впавшему в отчаяние безногому летчику из «Повести о настоящем человеке» (1948). И это звучит как вопрос: «Веруешь или нет?».

Журбины и их товарищи подвигов, сравнимых с мересьевским, не совершают, но со своими трудными проблемами справляются без помощи профессиональных вдохновителей. Удивительно, но «роль партии» в этом фильме о рабочем классе можно обнаружить только «археологическим» путем. У Кочетова есть «парторг ЦК товарищ Жуков». Можно, зная сценарий или роман «Журбины», догадаться, что именно парторг сообщает Зине о переводе на стапель, а также говорит речь на митинге. В фильме он лишается и имени, и определенной должности, и участия в действии. И в результате личная вера героев оказывается не затронутой извне и вполне самодостаточной. Из нее и рождается свободный корабел Илья Журбин, также как из традиционной советской киномечты о вольном человеке, из актерского темперамента Бориса Андреева и из потеплевшей общественной атмосферы 1954 года. 

Трояновский В. Человек оттепели: явление первое // Киноведческие записки. 1995. № 26.