На киностудии «Мосфильм» завершена работа над фильмом «Послесловие». Режиссер — Марлен Хуциев, создатель фильмов «Весна на Заречной улице», «Два Федора», «Мне двадцать лет», «Июльский дождь», «Был месяц май».
— Однажды в журнале «Звезда», — говорит М. Хуциев, — я прочитал рассказ писателя Юрия Пахомова «Тесть приехал». При всей простоте, несложности сюжета история эта взволновала меня глубиной заложенного в ней смысла. Я написал сценарий, назвал его «Послесловие» — повествование в нем ведется как бы от лица одного из героев, который осмысливает прошедшие события. Из небольшого городка едет в Москву к дочери в гости старик отец. Дочь, не дождавшись отца, уезжает в командировку. И старик проводит неделю в обществе своего зятя, взявшего отпуск для работы над диссертацией.
Встреча этих совершенно разных людей, связанных семейными узами, но практически почти незнакомых, — главная коллизия фильма.
Мы стремились раскрыть глубокий и сложный мир человеческих чувств, мыслей различных жизненных позиций героев. Один из них, зять, живет и совершает поступки во имя личного блага. Жизненный критерий старика — в непреходящем чувстве ответственности перед обществом, постоянном ощущении своего гражданского долга.
— Со многим я встретился в этой работе впервые, — продолжает М. Хуциев. — Так, впервые ставлю в полном смысле слова камерный фильм. В нем всего два действующих лица и почти все события происходят в одной квартире.
В первый раз я встретился в работе с оператором Леонидом Калашниковым и художником Владимиром Филипповым, интересными, серьезными, талантливыми мастерами. И, наконец, впервые эта работа свела меня с актерами, хорошо известными и любимыми нашими зрителями, но в моих прежних картинах не занятыми. Это Ростислав Янович Плятт и Андрей Васильевич Мягков. Ростислава Яновича зритель знает и любит давно. Я сказал «давно» и сразу же грустно задумался о том, как непростительно давно он не появлялся на киноэкране. У меня впечатление, что наша работа пришлась ему по душе. На съемочной площадке он являл собой пример обязательности, собранности, корректности. Я смотрел на него и думал: вот пример для многих молодых. И тут же невольно соседствовала мысль о том, что молодость — понятие относительное, во всяком случае, для Ростислава Яновича, который всегда в форме.
С Андреем Васильевичем Мягковым взаимоотношения складывались поначалу негладко. Что-то он понимал по-своему, и ему казалось, будто я посягаю на его актерскую самостоятельность. Тогда на помощь приходил Ростислав Янович, и в таком триумвирате мы искали истину. Эти споры — дело творческое, и в спорах каждый проверял себя. Мягков — актер тонкий, умный со своеобразным чувством юмора, актер очень больших возможностей. Больших и разных.
В картине у нас был «чайный период». Как во всякой квартире положено быть кухне, была она и в нашей декорации, и, когда павильон затихал во время перерыва, мы втроем садились в кухне за стол и за чаем оговаривали, прикидывали, фантазировали, «разминали» предстоящую сцену. Не предлагаю это как метод общения режиссера с актерами, а просто делюсь подробностями.
Как-то незаметно я ощутил Плятта и Мягкова дорогими мне людьми и, расставшись, уже скучаю без них.
Для меня эта скромная картина — попытка исследования нравственного мира двух поколений наших современников.
Абольник О. Послесловие // Советский экран. 1983. № 21. С. 10.