Крупным планом. Андрей Мягков
Впервые появившись на экране в образе обаятельного зубодера, Андрей Мягков не раз примерял на себя белый халат. Образы врачей, созданные артистом на экране, всегда красноречиво говорили о героях эпохи. О разном «докторе Мягкове» пишет Максим Семеляк.
Эти заметки не стоит воспринимать совершенно всерьез — они лишь комментарии к тому уже достаточно комическому обстоятельству, что Андрей Мягков сыграл целую вереницу разнообразных врачей, в которых, однако, можно выделить нечто общее и проследить образ в развитии.
В конце концов, один из ключевых характеров советского кино сыгран именно Мягковым, и это собственно врач.
Хотя профессиональная деятельность Жени Лукашина в «Иронии судьбы» никак не манифестируется в процессе его алкогольной одиссеи, и крепкие руки хирурга он демонстрирует лишь в сцене скручивания несчастного Ипполита, тем не менее его ремесло сюжетно важно: оно вполне уравновешивает всю беспардонность героя, его кромешную непутевость и, наконец, элементарную человеческую деградацию. Ему — можно. Врач в данном случае становится фигурой идеологической — мы увидим это далее на примере мягковской медфильмографии.
Человек, имеющий профессиональную возможность лечить людей, автоматически приобретает право судить о них, а то и судить их.
Ему вообще дозволено несколько больше, чем остальным — профессия, с одной стороны, выдает ему индульгенцию на соответствующее девиантное поведение (представьте, если б Афоня у Данелии был не сантехник, а, допустим, санитар), а с другой — расщепляет его сознание: он разрывается между личными слабостями и профессиональными сверхвозможностями. Вообще, ключевая для понимания этих мягковских образов фраза звучит в сцене банной алкооргии: «Доктор отказывается пить за здоровье». Эта шутка весьма точно фиксирует сложную, дистанционную, противоречивую природу врача в исполнении Андрея Васильевича.
Он и дебютировал в белом халате — сыграв главную роль у Климова в «Похождениях зубного врача» (1965). Стоматолог Сергей Чесноков обнаруживает в себе редкий дар лечить зубы без боли, однако природа этого дара ему неясна и становится источником вечных мук и переживаний. Это вопрос почти религиозной благодати (тут следует вспомнить, что несколько лет спустя он сыграет Алешу Карамазова, и, собственно, все врачи, которых он будет изображать впредь — они тоже такие братья Карамазовы, в сущности, — в ком-то больше Алеши, где-то преобладает Иван, ну а в некоторых случаях недалеко и до Дмитрия).
Дантист Чесноков — врач-изгой, усомнившийся мессия («Не могу нести ответственности за все зубы человечества»), который приравнивает болезнь к греху.
В 1976 году Мягков играет врача в фильме «Отпуск, который не состоялся». Это история друзей детства, один из которых, актер-неудачник (Леньков) постепенно спивается и гибнет под колесами грузовика, спасая девочку. Причем надо сказать, что второй друг детства (собственно врач в исполнении Мягкова) судит о падшем пьянице (которому всего-то 28 лет) совершенно в категориях социал-дарвинизма (как справедливо говорит в этом фильме Леньков: «Дружба — вещь жестокая»). В финале Леньков попадает на предсмертный операционный стол к Мягкову — но врач-резонер уже бессилен, ему остается только зафиксировать смерть. Здесь отчетливо проступает эта двойственная тема ограниченного всевластия — врач, вероятно, судья (и какой!), но никак не спаситель.
Подобно тому, как дантист Чесноков в конце концов теряет способность лечить без боли, так и тут хирургические спецификации героя Мягкова оказываются достаточно конечными.
В 1979 году, через три года после «Иронии судьбы» выходит фильм «Утренний обход» — Мягков опять в главной роли и опять играет врача, кардиолога и, как утверждают, великого диагноста. Это кино можно рассматривать как своеобразное продолжение «Иронии» — поглядите, что могло произойти с Женей Лукашиным со времени ленинградского инцидента. Очевидно, что «моя Надя» как приехала, так и уехала. Он по-прежнему одинок, к алкоголю стал куда более толерантен, обзавелся личным автотранспортом, незнакомым людям представляется почему-то не врачом, а цирковым артистом, и живет он, правда, не на улице Строителей, а где-то в Марьиной роще. Мамы, очевидно, не стало, после чего квартира превратилась в натуральную блат-хату — сюда без звонка вваливаются все кому не лень и строго с ночевкой, водят девиц, пьют и пляшут под «Самоцветы»: некий преподаватель итальянского языка заявляется в гости со своей студенткой-третьекурсницей (Елена Коренева) и с ходу спрашивает, где тут можно заняться сексом.
Тут уже Андрей Васильевич играет некий допустимый паритет советского положительного киногероя — тусклая порядочность наравне с выпуклым цинизмом («У меня нет планов и принципов» — уточняет он для недогадливых). Но фирменный мягковский металл в голосе все больше дает о себе знать. Если Женя Лукашин мог разве что радостно загоготать при разговоре о зарплате врача, то герой «Утреннего обхода» уже впрямую постулирует чуть ли не необходимость платной медицины. Сатирические лукашинские алко-секс-инициативы оборачиваются вполне матерым сталкингом — в «Обходе» Мягков подкарауливает ту самую нетребовательную студентку (Кореневу) у дверей института, вывозит в лес (!) и начинает приставать. Начавшийся ливень мешает ему овладеть ей на пленэре — не беда, он везет ее на дачу к понимающему товарищу (Гафт) и там они уединяются на чердаке. В общем, как справедливо замечает ему в этом фильме вышеупомянутый Гафт, «живет непринужденно».
Непринужденность эта, однако, имеет всю ту же природу ущемленного, разъедаемого сомнениями всесилия — врач умеет лечить других, но не себя, сам он в свои 39 отказывается от карьеры (своего рода бунт против системы здравоохранения), от любви, и вообще от всего — доктор в очередной раз отказывается пить за здоровье. В финале его машина метафорически глохнет и его берут на буксир — все в той же Марьиной роще.
В фильме «Оглянись!» (1983) Аиды Манасаровой Мягков играет в высшей степени токсичного психотерапевта в кожаном пиджаке, который, взявшись лечить трудного подростка, взамен устраивает жесткий абьюзивно-мизогинический сеанс его матери и становится в итоге прямой жертвой собственной врачебной практики — трудный подросток с компанией таких же малолетних жлобов в отместку избивает его до полусмерти. (Характерно, что в том же 1983 году выходит фильм «Летаргия», где Мягкова тоже избивают подростки — его роли вообще имеют свойство перетекать из одной в другую).
В «Оглянись» роль Мягкова чем-то напоминает психотерапевта в исполнении Ричарда Бартона у Люмета в «Equus» (1977).
Спустя три года он сыграет уже в буквальном смысле токсичного врача — вирусолога, который вызывает эпидемию с помощью выведенных лабораторных комаров (белорусский полит-детектив «Человек, который брал интервью» (1986). Тут Мягков — классический эксплуатационный mad scientist в безумных увеличительных очках, позиционирующий себя как последователь советского генетика Серебровского.
И, наконец, кульминацией врачебной темы стал фильм трэш-триллер Дмитрия Астрахана «Контракт со смертью» (1998). Профессор Глеб Сергеевич Игнатовский в исполнении Мягкова уже в самом начале фильма заявляет: «Да, убийство. И очень хорошо». Если в «Оглянись!» он напоминает о Бартоне, то в «Контракте со смертью» — скорее о Ричарде Уидмарке из фильма 1978 года «Кома» (тоже вполне возмутительного по своим смысловым достоинствам). В картине вполне по-астрахановски изучаются потенциальные механизмы социального расизма. Основной вопрос ставится так — можно ли пускать на органы слабейших ради выживания (или, точнее, повышения качества жизни) сильнейших (странным образом здесь, пусть и в трэш-ключе, чувствуются отголоски работ, например, английского социолога Николаса Роуза о молекулярной биополитике). В целях ложного отмщения профессор Игнатовский соглашается работать у торговцев человеческими органами — сперва он убивает невиновных с помощью скальпеля, потом с помощью автомата принимается уже за виновных, но, как бы то ни было, несмотря на разнообразные этические парадоксы, вывод его остается неизменным — есть люди, которые жить не должны (собственно, это вполне позиции и Алеши Карамазова — в «Контракте со смертью» Мягков как раз невзначай пародирует всех трех братьев).
По сути в этом фильме он возвращает образу врача мессианский статус (неслучайно здесь некоторые сцены даже и напоминают «Похождения зубного врача»), а вместе с ним и понимание того, что человек человеку — пациент.