Фильм ведётся сразу в трёх измерениях времени.
Первое — период немногим более суток: с вечера 24-го до утра 26-го октября 1917 года. Он начнется письмом Ленина членам ЦК («Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое…») и завершится установлением Советской власти в России. Второе измеряется тысячелетиями: от восстания рабов в древнем Египте до революции 1917 года.
Третье, это само экранное время — 15 минут, за которые пройдут 30 часов вооруженного восстания в Петрограде и 30 веков предшествующей борьбы, итогом которой и явилась победа Октябрьской Революции. Название фильма взято пока условно. Только чтобы сформулировать главную мысль. А мысль заключается вот в чём. Люди ведут летосчисление с рождества Христова: IX век до нашей эры, 150 год нашей эры и т.д. Мы хотим избрать другую точку отсчета: когда первое в истории правительство рабочих и крестьян издало свои первые декреты — о Мире и о Земле. Этот день и начинает новое летосчисление, Нашу эру.
Два потока событий будут двигаться к этой точке отсчета и в конце фильма сойдутся на ней, как сходятся минутная и часовая стрелка. Относительность времени обретет символический смысл: каждый час Октябрьского переворота будет равен целой эпохе.
Композиция, ритм, изобразительное решение
Кадр делится на три части. В центре показываются эпизоды Октябрьского переворота, а по бокам — картины далекого прошлого, наиболее яркие страницы социальных потрясений. Час за часом, с документальной точностью прослеживаются этапы вооруженного восстания в Петрограде. Можно даже указать, когда что произошло. Ленин пишет письмо вечером 24-го. В этом письме, с которого и начнется фильм, указывается не только дата, но и передается напряженность момента: «положение донельзя критическое. Теперь уже поистине промедление в восстании смерти подобно». Поздно ночью Ленин покидает нелегальную квартиру и направляется в Смольный. Туда же подтягиваются части революционных войск, отряды красногвардейцев. Это движение с разных сторон в одну точку уже создает атмосферу ожидания, предверие взрыва. Гулкие шаги по ночным улицам Петрограда.
Отсюда и ритм: мерные удары в такт шагов, резкая смена планов. Этот ритм передается второму потоку событий: в том же размере следуют одна за другой сцены исторических сражений за свободу.
Но характер движения у каждого потока разный. Если в первом чувствуется твердая поступь, неуклонное приближение к цели (что должно быть подчеркнуто и музыкой), то во втором происходит смена: подъем-спад, надежда — отчаяние. Ритм набегающей волны — вскипает, обрушивается на берег и уходит, оставляя клочья пены. Именно так и будут решаться сцены, составляющие исторический фон.
И все же между тем, что происходит в центре экрана (октябрьская эпопея) и той исторической драмой, которая разыгрывается вокруг, есть связь ритмическая и смысловая. Пока проходит один эпизод петроградского восстания (скажем, захват вооруженными рабочими здания вокзала), произойдет сражение между спартаковскими мятежниками и легионерами Рима. Вспыхнет и захлебнется в крови бунт крестьян (это уже через несколько веков после Спартака) — а в это время красногвардейцы заняли главный почтамт. Вот эти параллели событий совершенно разной исторической протяженности позволят выразить в зрительном образе то, что выражено пока в литературной метафоре: каждый шаг Октябрьской Революции равен столетиям. Революция вобрала в себя опыт всей предшествующей борьбы, она явилась итогом, свершением того, к чему стремились сотни поколений людей. В этом ее историческое значение.
Теперь о стилистике. Художники прошлого — лучшие летописцы истории — оставили материал, позволяющий воспроизвести (а при помощи мультипликации и оживить) картины революционных бурь и образы людей, стоявших на гребне волны. Какие это были колоритные фигуры, какие драмы разыгрывались с их участием: Спартак, Томас Мур, Тайлер, Лютер, Мюнцер, Кромвель, Разин и Пугачев, Сен-Симон, Марат — всех не перечислить.
Дюрер в своих гравюрах отобразил взлет и падение крестьянской войны. Шиллер и Бетховен, Давид и Жерико показали буржуазную революцию на подъеме. Человечество уже стояло на пороге счастья: «Свобода, Равенство и Братство!» — и было обмануто в который раз. Гойя, Домье, Доре отразили горечь разочарования, гнев и иронию по поводу утраченных иллюзий. Брейгель и Босх дали потрясающую картину народных бедствий — это тоже документы истории.
Одно сопоставление таких картин создает такое напряжение, что на их фоне шагающие к Смольному или штурмующие Зимний бойцы революции обретают новый, символический образ.
Что касается изобразительного стиля октябрьского восстания, то он должен совершенно отбиваться от исторического фона. Здесь нужна достоверность фотографии. Можно использовать кино- и фотоматериал того времени (или сделать рисунки под фотографию). Мы не собираемся делать документальный фильм, но современная мультипликация оперирует самым различным материалом, в том числе документальным. Важно придать ему ту эмоциональность и динамику, которую может породить только мультипликация. Покадровый метод съемки создает совершенно отличную структуру движения, независимо от того, взят персонаж из натурного фильма или нарисован на бумаге. Эту уникальную особенность мультипликации мы хотим использовать в данном фильме.
Если предложенная заявка будет принята, то для написания сценария нужно привлечь специалистов, знающих историю вообще и, в частности, все подробности вооруженного восстания в Петрограде. Здесь каждая деталь имеет значение. Мы не упомянули об одной линии, которая обязательно должна пройти в фильме: истоки и развитие коммунистического движения. Собственно, эта линия и будет главной в том историческом фоне, на котором пройдут эпизоды октябрьского восстания. Тут опять-же потребуется помощь историка.
15.XI-76 [Ф.Хитрук]
РГАЛИ, Ф. 2469, оп. 5, ед.хр. 183, лл. 1–4
Впервые опубликовано: Сеанс. 1 мая. 2020