Заранее предвижу неудовольствия: показывать одинокого слепого старика — так это у всех слезу вышибет, прием в кино ниже пояса; это не искусство, а публицистика, да еще и устарелая — ее или в «Телекурьер» конца 80-х, или на Запад, им такое нравится.

Для начала скажу, что авторы фильма мастерски воспроизводят то, что слепой слышит. Звук приобретает совершенно другое качество: почти метафизическое. Так отчетливо и значительно скрипеть качели, жужжать муха, мурлыкать кошка могут только в ушах слепого. Это о слухе.

А что видит слепой в своей «темноте»? Мне кажется, режиссер отвечает довольно странно: он, вот этот конкретный старик, видит белый цвет. Или даже свет. О белом — весь фильм: белые мотки пряжи, белая кошка, белые листы бумаги, которые она сбросила со шкафа, белый свет из окна, красота белых рук слепого в быстрой работе, его белая трость, и, наконец, «сумочки, беленькие, мяконькие, для лука, для картошки, для капусты, возьмите, даром отдаю». Их никто у старика не берет. Один мужик замечает: «Такие уже никому не нужны». Да, все ходят с полиэтиленовыми пакетами, авосек не видно. Вернувшись, старик плачет и утирается одной из своих «беленьких, мяконьких».

Зачем он их плетет? Зачем пытается бесплатно раздать людям? Зачем у него не собака-поводырь, а кошка, которую он зовет «бандюгой», но ни разу даже не снимет со стола, только гладит, уговаривает, разговаривает с ней? Почему о детях, возвращающихся с продленки, выбегающих на перемене покачаться на качелях, он говорит как о собственных внуках? Почему ни разу ни одного слова обиды и горечи мы не слышим от него? Что написано на тех листах, которые уронила кошка?

Мне думается, это блоковское «Я не предал белое знамя». Это смиренное достоинство подлинной святости. Фильм «В темноте» — фильм о свете, который несет в себе человек. Фильм потрясает.

Критики о фильме «В темноте»: Андрей Шемякин // Сеанс. 2007. № 31.