(Беседует Екатерина Дементьева)
— Стандартный прием отечественных комедий — смешной провинциал приезжает в безжалостную Москву. А вас привлекает южный колорит, милая провинция?
Тут важно, что мы ехали в Геленджик не за смешными тетками. Теток, дядек и веселье можно организовать и в Москве. Но тут снимать неинтересно. Уже есть «Духless» — как раз про все эти мигающие огоньки Садового кольца. А у нас курортная история, солнечная и светлая. Хотелось снимать не многоэтажки, а горизонт. Солнце, которое садится в море.
— Вы снимали кучу телепроектов — от «Большой разницы» до казахской «Фабрики звезд». Знание большой концертно-юмористической индустрии вам в кино помогло?
Не особенно, потому что наш фильм и телешоу строятся по разным принципам. Музыкальное шоу — это большой мыльный пузырь, который надувается возле улицы Академика Королева и летит, играя цветными бликами. Потом он лопается, и о нем забывают навсегда. Музыкальные шоу не выдерживают повторов. Это иллюзия: огоньки мерцают, пластик светится. Этого всего на самом деле нет. Есть изнанка, она в тысячу раз проще картинки. А у нас в кино наоборот. Мы за этой изнанкой, за реальностью и шли. И если говорить о музыке — то, что является хитом в Геленджике, может быть недопустимо на ТВ. Вот певица Натали там звучит из каждого приемника. А часто ли показывали клип «О боже, какой мужчина» на Первом канале?
— Принято считать, что «Горько!» — это подлинная картина жизни в России. Но мне кажется, вам больше интересна семейная психиатрия, картины семейного безумия.
Во-первых, я сам безумен.
— В чем это заключается?
У меня есть такое отклонение: я, как свинья трюфели, ищу всегда смешное во всем, особенно в самом обаятельном и прекрасном. Поэтому меня огорчают претензии — как ты мог с таким презрением, с таким высокомерием рассказывать о России? Это не так. Смеюсь я только над теми, кто мне искренне приятен.
— Если попробовать поставить себе по вашему кино диагноз, то кажется, что мы очень много орем, нервничаем и бранимся. Мы все немного одержимы коллективным синдромом Туретта.
Нет, тут все сложнее. У нас громко разговаривают пьяные. Считается, что говорить так громко, чтобы все услышали, — это неприлично или вызывающе. Вот американцы всегда и везде громко разговаривают, они себя с соседом никогда не соотносят. Есть такой момент, что наши люди постоянно чувствуют себя под наблюдением. Громкость, разухабистость — это все связано только с алкоголем, когда человек вдруг освобождается, начинает занимать все свободное пространство. Мы не громкие, мы просто зажатые и закомплексованные и все делаем с оглядкой на других.
— Еще в «Горько!» очень четко показано, насколько сильный сейчас эстетический конфликт между старшим и молодым поколением в России. Это то, что все иностранцы замечают: взрослые русские любят пожрать, пошуметь, не говорят ни на каких языках и вообще выглядят очень узнаваемо. А молодых уже практически не отличишь от западных сверстников.
Ну дело тут, конечно, не только во внешних привычках. Это касается очень многих вещей, которые сейчас для молодежи являются формальными, пустыми, ритуальными — но родители полагают иначе. «Мы так прожили всю жизнь и так эти свадьбы проводили, и ничего другого на нашем веку, тем более за наши деньги, нам не нужно».
— Образ жизни богатой семьи из провинции вы как изучали?
Мы абсолютно все, от музыки до манеры говорить тосты, исследовали одним методом: спрашивали у местных или вспоминали себя и своих родственников и знакомых. Я вот, например, из города Саров в Нижегородской области, это 80-тысячный городок, где придумали ядерную бомбу.
— Такой Лос-Аламос русский?
Да, побратим Лос-Аламоса. Там очень много людей с высшим образованием, все они приезжали туда работать по специальности. А вторая половина — жители окрестных деревень, которых набрали, чтобы работать на производствах, в магазинах, в строительстве. Вот мои предки как раз по этой линии приехали из соседнего села. Мои родственники — простые люди. Они всегда говорят правду в глаза. Никогда не забуду: я был маленький, мы на Пасху пошли на кладбище к бабушке с дедушкой. По дороге видим — на чьей-то могиле сидит человек, играет на баяне, а какая-то женщина рядом поет и танцует.
— Самыми противными героями у вас в кино выглядят не родственники молодых, а убийственно холодные московские гастролеры со своими презрительными девчонками.
Вы поймите, я не судья никому и не утверждаю, что все москвичи ровно такие. Просто меня как режиссера интересуют патологии, отклонения от нормы, экстравагантные ситуации. А откуда конкретно этот образ взялся — ну у меня есть опыт посещения провинциальных клубов в компаниях москвичей. И как они себя там ведут — это смесь снобизма, высокомерия и явного желания понравиться.
— Есть такая распространенная претензия к современным комедиям — вот раньше у нас были Гайдай, Рязанов и Данелия, а сейчас что? Так, похихикать. Есть ли вам что возразить по поводу утерянной традиции?
Ну тогда уж правильнее сказать, что Рязанов и Данелия — продолжатели дела Островского, а Островский продолжает дело Гоголя. И это все одна традиция: рассказы про простых людей, где главным рычагом управления зрительским вниманием является узнавание. Ты узнаешь персонажей из «Ревизора», «Доходного места», «Служебного романа», даже сумасшедшие инопланетяне у Данелии — это типичные россияне. Наверняка и рядом с Гайдаем творили бракоделы, просто мы их и не помним даже. Так что дело не в традиции, а в людях.
— Ваш фильм похвалили, кажется, все кинокритики без исключения. Это для вас важно?
Да я просто не знаю, как теперь жить с этим. В рамку, что ли, вставить текст Антона Долина и на стенку повесить?
— Вам не страшно в этой связи снимать «Горько-2»? То есть финансово он, наверно, будет еще успешнее, а вдруг Долину не понравится?
Я, знаете, готов к провалу. Но мне и первый фильм поначалу было снимать не страшно, оторопь взяла на премьере уже. Просто когда мы говорили с другими сценаристами, то поняли, что еще на одну картину у нас есть интересный, парадоксальный материал. Только это будет не про свадебное путешествие, не про беременность и роды, не про женитьбу Хиппаря и Ксюхи — а про поминки.
«Горько!». Интервью с Жорой Крыжовниковым (беседует Екатерина Дементьева). 100 главных русских фильмов: 1992-2013 // Афиша. 2013. 30 дек. 2014. 12 янв.