Александр Володин: К тому времени, когда я получил от Михаила Ильича Ромма первое письмо, он был в моем представлении человеком, который отличался от всех кинематографистов, от всех художников и ученых, от всех старых и молодых людей. Он жил в особом мире смелых, чистых далеко идущих мыслей, неожиданных решений и поступков. Его нравственный облик был до непонятности безукоризненным. Он существовал словно в другой жизни, из которой письмо дойти не может.

Но оно дошло.

(В то время я написал нечто вроде повести «Похождения зубного врача», дал ее прочитать Олегу Николаевичу Ефремову, который показал ее Михаилу Ильичу.)

Первое письмо

«Мне чрезвычайно понравился Ваш зубодер, его недолгая слава, его крушение и так далее.. Просто смеялся от радости, когда читал... Это чудесно и ни на что не похоже!

Сейчас это повесть, но в ней лежит целиком с ножками и ручками готовый сценарий!

В общем, хочу вступить с Вами в преступные договорные отношения».

Александр Володин: Фильм снял его ученик Э. Климов.

Вскоре после этого Михаил Ильич пригласил меня домой, рассказал замысел своей новой работы и предложил вместе написать сценарий.

Но мысль, чтобы стать соавтором Михаила Ильича, была для меня кощунственной. Я не понимал, зачем я нужен ему, что могу дать, чем могу помочь. У меня не было того жизненного опыта и той широты социальных интересов, которые были необходимы для работы с Роммом.

Я сказал ему об этом и, терзаясь, уехал в Ленинград.

Второе письмо

«Вы уже, наверное, думаете, что весь наш разговор был с моей стороны либо треп, либо разведка. Просто я хворал, замотался, зашился, запоролся, зарапортовался, затуркался, зазнался, занесся и вообще подыхаю от суеты. Но я хочу, чтобы Вы знали, что тот замысел, то смутное намерение, которое я пытался Вам промычать, остается в силе. То есть я имею в виду мое посягательство работать с Вами.

ЦК комсомола предлагает мне поездку по новостройкам и новым городам Сибири и Урала. Им интересно, чтобы я прочитал там лекции или беседы о кино, а меня за то познакомят с интересными людьми.

Не хотите ли Вы присоединиться?

Если бы удалось поехать вместе, мы бы поискали вместе киноруды.
Если поездка Вас не увлекает, я готов на всяческие другие варианты (приехать в Ленинград, или работать в Москве, или поехать в какой-нибудь вертеп творчества при ССП).

Во всяком случае, я хотел бы продолжать более плотно нашу первую беседу. Руки у меня развязаны. Я не тороплюсь, но и сидеть без дела нельзя, просто затаскают по разным оргделам.

За всю свою жизнь я не получал столько писем, сколько пришло за три месяца по „9 дням“. Значит, что-то задела картина, и не хочется терять форму.

Очень прошу Вас: напишите о своих намерениях и планах. Я человек довольно упрямый, и мне почему-то кажется, что с Вами мне будет интересно работать...»

Александр Володин: Но и я был упрям. Я твердо решил лишить себя радости, которую дала бы мне общая, пускай трудная, работа с таким человеком. Он легко будил во мне воображение, но я по-прежнему считал, что не смог бы его дополнить, внести в его замысел что-либо существенное. Он владел в совершенстве тем искусством, где я хорошо и уверенно чувствовал себя лишь как зритель. Я написал ему об этом.

Третье письмо

«Я нисколько не обиделся на Ваше письмо, но только огорчился. Мне правится то, что Вы пишете, Вы сами мне нравитесь, мне хотелось встретиться с Вами. Чего же не хватает?

Может быть, я настолько старше Вас, что Вы стесняетесь? Зря! Я совершенно, начисто, абсолютно лишен ощущения собственной почтенности и даже ощущения старости. Я часто говорю о старости и прочее, чтобы напомнить себе: ты старикашка, ты смертен, не будь мышиным жеребчиком, не разглагольствуй, не суетись и прочее. А все не выходит!

Ну, хорошо, будь по-Вашему. Я попробую Вам что-то сочинить или найду собеседника понахальнее, который послушает мои куски и тем поможет собрать какое-то строение.

Но потом Вы не откажетесь вступить в акционерное общество „Кобыла“ и написать хотя бы куски (а я уж буду клеить)?

Почему „Кобыла“, я сейчас объясню. Был банкет в Карловых Варах, и я в тосте упомянул, что число „13“ у меня счастливое: я поставил „13“, „9 дней“ моя тринадцатая картина, а фестиваль тоже тринадцатый и так далее. Тогда Блиер (француз, член жюри) рассказал такой анекдот: человек прожил на чужбине 13 лет, вернулся 13 числа, сел в поезд, вагон номер 13, место 13. 13 дней он ждал, что будет. Лотом пошел в казино, поставил на 13-й номер и выиграл 13 миллионов. Назавтра пошел на бега, поставил все на кобылу номер 13. Она пришла тринадцатой.

— Так вот, — сказал Блиер, — „9 дней“ — это казино, но берегитесь кобылы, господин Ромм.

С тех пор я называю следующую свою работу „Кобылой“.
Крепко жму руку и надеюсь все-таки встретиться с Вами на работе».

Александр Володин: Моя пьеса «Две стрелы», действие которой происходит в XII веке до нашей эры, каким-то образом попала к Михаилу Ильичу. У него возникла идея снять фильм на основе этой пьесы.

Четвертое письмо

«...Ваш неолитический детектив (или социально-неолитический) поражает простотой, точностью замысла и малословием. По нашей режиссерской манере немедленно хочется изобразить на этой плотной ткани всевозможные узоры, но ежели состоится наше предприятие, я постараюсь, елико возможно, избежать соблазна, не роскошествовать и не распускать хвост.

Пока я, пожалуй, рискну показать Вашу пьесу в объединении.
Мне очень хочется сделать картину быстро и снять всю натуру в будущем году (раньше, естественно, не успеть)».

Письмо в творческое объединение «Товарищ»

«Дорогие товарищи!

После очень трудной работы над двумя документальными, политическими, сложными фильмами я вынужден просить Вас разрешить мне сделать перерыв.

Я имею в виду постановку несложного, веселого, комедийного фильма „Детектив каменного века“ по сценарию Александра Володина.

Действие происходит действительно в каменном веке, в лесу и в пещерах.

Это действительно детектив.

Действительно очень веселый и вместе с тем трогательный.

Люди каменного века умны и интересны, они, разумеется, знают меньше нас и немножко наивны. Но это люди в самом благородном смысле слова, движимые любовью, ревностью, стремлением к счастью.

Идея фильма выражена полностью замечательными словами Ф. Энгельса в его знаменитом труде „Происхождение семьи, частной собственности и государства“. К этому труду Энгельса мы будем обращаться постоянно во время работы над сценарием и фильмом.
Надеюсь, что эту работу я смогу начать в 1972 году и закончить в 1973 году.

Я не хочу делать фильм постановочно сложным. Одна экспедиция, ориентировочно — на юг (Самшитовая роща под Пицундой), и несколько опять же не слишком сложных декораций в павильоне.
В качестве исполнителей главных ролей я хочу пригласить актеров комедийного дарования (скажем, Е. Леонова, А. Папанова, Ю. Никулина, З. Гердта, Е. Евстигнеева, Г. Вицина и других).
Этот состав, пожалуй, яснее всего определит направление будущего фильма.

Убедительно прошу Вас помочь мне поставить этот фильм. Начинать его надо со сценария. Поэтому прежде всего необходимо заключить договор с А. М. Володиным.

После архитрудной работы над „Обыкновенным фашизмом“ и „Миром сегодня“ картина „Детектив каменного века“ должна быть для меня своеобразным отдыхом.

С уважением Мих. Ромм.

10 августа 1973 года». 

Александр Володин: Михаил Ильич, как я узнал позже, начал репетировать сцены «Двух стрел» на своем курсе во ВГИКе. Всю жизнь он отталкивался от себя прежнего в своих кинематографических странствиях. Так он прожил несколько жизней. Но и несколько приходят к концу.

Через два месяца после смерти Михаила Ильича Ромма я получил от него письмо. Непосильно было понять, что происходит. Меня трясло на лестнице у почтового ящика. Несколько мигов казалось, что он еще жив. Потом я понял: близкие ему люди, разбирая его бумаги, отправили адресатам письма, которые он не успел отослать при жизни. Вот одно из них, для меня последнее.

Пятое письмо

«30 уколов — и мне стало гораздо лучше. Обидно, что механизм человека с его неповторимой индивидуальностью так вульгарно прост: смазали, стукнули — и снова тарахтит.

Картина моя медленно (очень медленно!), но неумолимо движется вперед. Конец пути пока в тумане. И чем кончится конец — тоже неизвестно. Но как только я смогу хоть сколько-нибудь прилично сколотить мой рыдван, я попрошу Вас приехать в Москву. Мне очень нужно и поговорить о нашем каменном веке, и показать Вам картину.

Пока я еще не в силах вразумительно объясняться: устал!..
„Детектив каменного века“ остается моей единственной перспективой (если у меня вообще есть перспектива).
Но, боже, как трудно доползти до конца! 23.10.71 г.»

Володин А. Пять писем // Искусство кино. 1981. № 1.