Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
«И как это они ухитряются превратить это все в муку?»
Сценарист приходит в режиссуру

<...> Режиссер и сценарист — отдельная тема, неисчерпаемая. Вообще говоря, писать сценарии — занятие не для честолюбивых людей. Фильм создан режиссером, его именем и помечен, ему принадлежит, будь это хоть «Гамлет» Шекспира — здесь он «Гамлет» Козинцева, спорить с этим нелепо. Тем не менее фильмы в подавляющем большинстве создаются — или, по крайней мере, создавались до сих пор — на литературной основе, по сценариям, и, вероятно, обе стороны устраивало такое разделение труда: писатель пишет, режиссер ставит.

Бывало, что режиссер присоединялся к сценарию, то есть с самого начала участвовал в его разработке или подключался позднее. Тому способствовала, говоря откровенно, разница в оплате труда: за сценарий платили намного больше, чем за постановку. Партнеры, договорившись между собой, исправляли несправделивость. Не открою большого секрета: наши мастера старшего поколения — почти все, насколько я знаю, — брались ставить только на таких условиях. Но это не меняло дела: сценарист писал, режиссер ставил.
Так, собственно говоря, происходит и до сих пор. Большинство режиссеров, что бы там ни говорили, выступают как интерпретаторы чьих-то произведений — не важно (или, точней важно), заключают ли они имя автора в скобки или не упоминают без особых причин, или же удивляют нас заявлениями, что писателю вообще нечего делать в кино, как заявлял когда-то, я помню, Никита Михалков — после того, как успешно поставил фильмы по Чехову, Гончарову и Володину.

Даже знаменитое авторское кино, представленное самыми громкими режиссерскими именами, не обходилось без литературной основы, без сценариев, кто бы их ни писал — сам ли режиссер для своих фильмов, если он еще и настоящий писатель, как Бергман, или другие авторы. Тарковский делал «Зеркало» с Александром Мишариным, «Сталкера» — со Стругацкими, «Ностальгию» — с Тонино Гуэрра. С тем же Тонино работал, как известно, и Феллини, и, видимо, у экспансивного итальянского сценариста был повод воскликнуть: черт возьми, почему «Амаркорд» — это только Феллини? Это — и мое детство, моя провинция Эмилия-Романья!
Другое дело, что истинное авторское кино оперирует не только литературным материалом, оно выстраивает каждый раз свой собственный мир, не поддающийся пересказу словами, как нельзя пересказать живопись и музыку, и это — его язык, его содержание.
Но и в традиционном, так сказать, кинематографе режиссер может — и кому-то это удается — выразить смысл не только через слово, но и средствами самого кинематографа: пластикой, музыкой, могущественным, до сих пор неразгаданным искусством монтажа.

Это, однако, признаемся себе, относится лишь к меньшей части действующей режиссуры — большая ее часть снимает все-таки «то, что написано», и хорошо еще, если делает это грамотно. В этом смысле авторское кино изрядно развратило режиссеркую братию, нынче самовыражаются уже со студенческой скамьи, не научившись азам профессии, таким, как мизансцена, сквозное действие, подтекст. Культура интерпретации резко упала, кто из нас пишущих не сталкивался с этим повальным бедствием.

Я думаю, что и хорошие профессиональные режиссеры-мастера немало навредили себе из-за авторских амбиций. Дело даже не в том, что они стали писать сценарии сами или в крайнем случае в паре с кем-нибудь, но по собственным замыслам. В конце концов можно и написать не хуже других. Но сами замыслы оказались скудноваты, ограничены тем общеизвестным, что знал и чувствовал пишущий, он же ставящий. Эта капельмейстерская музыка редко когда приводит к открытиям, чаще воспроизводит пережеванное — попробуй-ка это им объяснить!

В свою очередь, и братья-сценаристы потянулись к смежной профессии — режиссуре. Кого только не обуревала эта коварная мысль, — а не попробовать ли самому... Один мой коллега, снявший уже несколько фильмов по собственным сценариям, уверял меня, что дело это не такое сложное, как пытаются представить господа режиссеры. «Отчего им сложно? Оттого, что не знают, как снимать твой сценарий. Вот и мучаются бедняги, напускают туману, все им не так. А тут — сам написал, сам и ставишь. Кто лучше тебя знает, какой смысл ты вкладывал в эту сцену или в другую! Я вот снял картину за две недели!» И мне он советовал поступить таким же образом, чем возиться целый год с непонятливым режиссером.
Фильмы его, надо сказать, сделаны вполне грамотно, не хуже многих других. А теперь он уже и сам себе продюсер, как я узнал недавно. Поистине — не боги горшки обжигают.

Интересно, что нечто подобное я слышал когда-то от Володина — человека, которого никак не заподозришь в самонадеянности. Помню — уж столько лет прошло с того дня — стою я на улице возле «Ленфильма», зима, морозный день, подъезжает студийный автобус, вываливается съемочная группа — приехали, надо понимать, с «натуры», и тут мой Саша, Александр Моисеевич, в полушубке, румяный от мороза, да еще, судя по всему, от ста граммов, принятых где-нибудь по дороге. Возбужденный, счастливый. Он — режиссер. Снимает по собственному сценарию «Происшествие, которого никто не заметил». «Ты себе представить не можешь, какое это удовольствие! И как это они ухитряются, — „они“ то есть режиссеры, — превратить это все в муку! Тиранят других и себя, жрут валидол! Я вот только что снимал на Сенной площади — толпа вокруг, людям интересно: кино снимают! Что такое кино для этих людей? Развлечение, праздник! А мы тут, видишь ли, с постными лицами, трагедия на челе, кошмар, бессонница, как будто делаем атомную бомбу, а не искусство! И кстати, никаких уж таких особенных премудростей. Больше заниматься главным, меньше второстепенным!»

«Происшествие...» Володина — картина совсем неплохая, в первой половине особенно. В конце он что-то перемудрил со своим же сценарием — взялся его переделывать, и напрасно. С режиссурой же как раз все в порядке.

Вот так было с Володиным. Хватило его, к счастью, ненадолго — увлечения проходят. Годом раньше такой же опыт, и также на «Ленфильме», проделал Шпаликов. Тем тогда и кончилось. Все-таки каждый должен заниматься своим делом. <...>

Гребнев А. Режиссеры: характер-судьба // Экран и сцена. 1998. № 32-33. Сентябрь.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera