Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Дым. Зарево пожарищ. Взорванные мосты. Развороченные рельсы. Перестрелка. Перебежки. Разрывы снарядов.
Среди грохота канонады — потрескивание киноаппарата. У самой линии огня. То здесь, то там.
Крупный план — сквозь дым — около кино-аппарата — молодое улыбающееся лицо — представительная надпись: Оператор Эд...
Вот юла! Уже нет! Выбежал из кадра. Уже снимает в другом месте!
Трудно поймать. Только к вечеру. В вагоне поезда имени Лепина (чехословацкий фронт). Худощавый блондин в форме красноармейца вынимает из аппарата кассету, битком набитую взрывами, перебежками, дымом и пламенем. Прикомандированный к поезду — оператор Эдуард Казимирович Тиссе.
Боевое операторское крещение — в огне империалистической и гражданской войны.
Съемка военной хроники на всех фронтах. С киноаппаратом наступает на чехословаков, на Двинск, Крым, Урал; с первой Конной проходит путь от Воронежа до Ростова.
Конец гражданской войны.
Тиссэ со своим аппаратом не отстает от жизни ни на секунду. С агитпоездом Калинина ездит по Кубани. Снимает голод в Поволожье. Не пропускает ни одного важного события. На Урале, на дальнем севере снимает производственные фильмы. Вперемежку со съемкой хроники снимает художественные картины с реж. Чайковским и Гардиным.
23-й год. Начинается регулярное кино-производство, Тиссе снимает с реж. Сабинским «Василия Грязнова».
24-й год. С Эйзенштейном — съемки «Стачки». Между оператором и режиссером крепкая склейка: смонтировались друг с другом. Перебивка Гардиным и Грановским (после «Стачки» Тиссе снимает «Золотой запас» и «Еврейское Счастье»).
Перебивка не нарушает «монтажной увязки». Съемки «Броненосца», Тиссе с Эйзенштейном въезжают на «Броненосце» в застойные воды совкинематографии. Поднимают волны. Чуть не тонут в прибое хвалебных рецензий и отзывов, докатывающихся к ним со всех сторон СССР и из-за границы.
Тиссэ с Эйзенштейном проводят вместе «Октябрь» и «Генеральную линию».
Годы съемок хроники и последующая работа выработали в Тиссе быстроту и натиск. Снимает с большим напором. Оператор «высокого давления». Плановость. Точность и аккуратность. Предусмотрительная страховка от капризов пленки. Полное овладение техникой съемки.
На съемку Тиссе приезжает как американский банкир в отель — с четырнадцатью чемоданами. Один в шестиместном автомобиле — и то тесно. Штативы, объективы, разные приспособления. У Тиссе самый полный в Европе набор всего нужного для съемки.
Своей предпоследней любви — «Белл-Хауэлсу» Тиссе изменил. Сейчас у него красавец «Дебри 1» — последняя конструкция с особыми дополнениями по специальному заказу Тиссе.
Аппарат стройная, изящная балерина на 3-х ножках. Это — если на нормальном штативе. Есть еще два: гигант и карлик.
Выпрямившийся во весь рост аппарат упирается головой в потолок. Напоминает марсианина из «Мира приключений». На карликовом штативе — аппарат похож из распластавшуюся лягушку.
Откуда только, с каких точек зрения и птичьих «дуазо» Тиссе не снимал! С мачт броненосца (падал оттуда раздельно с аппаратом и очень жалел, что не мог снимать на лету!), с адмиралтейской иглы, из глубоких ям, с храма спасителя, стоя по горло в воде, с нефтяных вышек, с аэропланов, с «колбас», увязши в болоте, с мотоцикла, делающего на гоночном треке 140 клм. в час, с канонерок, галопирующих лошадей, брыкающихся тракторов, броневиков, буйволов и верблюдов, с вращающегося подъемного крана, стоя, лежа, подвешенный, привязанный, сидя верхом на Александрове!
У Тиссе два глаза и 46 объективов. Глаза голубые и зоркие.
Объективы тонко шлифованные.
Объективы уютно лежат в красном бархате специальных футляров, как колье и купоны у ювелиров. Один из теле-объективов — полметра длиной и похож одновременно на пушку и телескоп. Другие ростом помельче. Тиссе пользуется самой светосильной оптикой от 1:1, 5 до 1:2, 3. Целый ряд особых приспособлений: — светофильтры, гармошки, защищающие от избытка света, моляр- и диффузион линзы, исчерченные тончайшей перекрещивающейся штриховкой, диски из молочного и матового стекла, шелковые сетки, скомбинированные в сложнейшие сочетания и т. д.
Аппарат снабжен мотором, но Тиссе редко им пользуется: прицепленный к аппарату мотор не позволяет смотреть во время съемки в глазок и проверять глазом правильно ли объектив воспринимает снимаемое.
Тиссе на натуре берет кадр с исключительной быстротой. Кричит помощникам:
— Миша, Петя, Коля, давайте аппарат вот туда.
Не успеют они оглянуться, как Тиссе сам, ухватив двухпудовый аппарат, переносит его и ставит на место. С помощниками у Тиссе полный контакт. Он объясняет им все технические приемы и вырабатывает из них операторскую смену.
Во время съемок в ателье Тиссе «мучает» осветителей тщательной и аккуратной установкой света. Осветители, несмотря на обычную сложность установки света для Тиссе, любят работать с ним. Тиссе сочетает оригинальность освещения, своеобразную фантастику света с простой и рациональной системой установки осветительной аппаратуры.
У Тиссе «диалектический подход» к съемке. Один и тот же кадр может быть заснят по-разному. Все зависит от монтажной значимости кадря, его увязки с предыдущим и последующим.
Тиссе влюблен в жизнь и кино, в крупные планы человеческих лиц и в пейзажи, в свои линзы, объективы, сетки, молярки. Влюблен в световые лучи.
— Нет ничего нефотогеничного, — заявляет он. Все можно одеть в новые световые одежды. Все можно при надлежащем выборе ракурса и соответствующей обработке светом сделать «фотогеничным».
Порывистый в движениях, но сдержанный и «подобранный» по характеру, беспрестанно совершенствующийся и учащийся на своих ошибках, Э. К. Тиссе занимает одно из самых выдающихся мест среди наших операторов.
За ним уже 15 лет, пройденных вместе с кино-аппаратом.
Мур Лео. Эдуард Тиссе // Советский экран. 1929. № 5.