Спасибо продюсерам, которые решили не ждать полгода, как это было с «Левиафаном», и выпустили новый фильм Андрея Звягинцева в кинотеатры, пока еще не успели остыть каннские страсти, а публика забыть, что режиссеру в эпицентре мирового киноискусства дали важный приз. Дата — супер. Фильму почти никто и ничто не мешает: «Чудо-женщина» рубится за зрителя в принципиально другой весовой категории и даже виде спорта, пляжные спасатели спасают кого-то в Малибу. Даже наша промозглая погода на стороне режиссера.

Если отбросить рациональные соображения, которые помогли выбрать датой релиза именно первое июня, то можно почувствовать тонкие вибрации троллинга — фильм о пропавшем мальчике Алеше вышел в день защиты детей. Уверен — просто совпадение. Потому что с «нелюбовью» не шутят. Это материя серьезная, обволакивающая и повелевающая не только героями кинокартины, но и, по Звягинцеву, всеми жителями России (а, может, и Земли). Немного обидно, конечно, попасть в их число, но, уверен, переживу и это.

Хорошие и умные люди уже сполна похвалили фильм, проанализировали поданные режиссером знаки, отметили точную операторскую работу (действительно, кадры красивые) и пересказали вкратце сюжет о семейном апокалипсисе, в котором папа не любит маму, мама — папу, и оба не любят родившегося в первый год первого президентства Путина сына, который закономерно пропадает из кадра и их разделенных жизней. Так что, пожалуй, не буду на этом останавливаться, а перейду к ощущению дежавю, которое охватило меня на новой картине серьезного современного автора.

Я не о стабильности в шрифтах (режиссер хочет соревноваться с Вуди Алленом, и это замечательно) или неизбежной увертюре мучительных пейзажей — как будто пианино бьют камертоном в попытке добиться должного настроя. Я про общее положение дел. Снова безапелляционные диагнозы, снова крайнее режиссерское высокомерие по отношению не только к зрителям (эти потерпят), но и к собственным героям.

Главные — бывшие супруги Женя и Борис Слепцовы (осторожно, фамилия-знак!) — настолько увязли в своем агрессивном тщедушии, что им от автора не будет дано ни единого шанса на перемену участи («понять и простить» — это для ТНТ). Второстепенные участники драмы — волонтеры-поисковики — склеены из картона и формального благородства, которым спасатели упиваются, особо не стесняясь. Товарищи Слепцовых по работе — с компотом и воском для эпиляции — вносят элемент сатиры. Третий план — представители государственных институций — полиция и школа, воплощенные бюрократия и безразличие. Беззлобные, но и только. Что-то человеческое и утомленное вдруг проглядывает в новом любовнике Жени, благоустроенном представителе имущего класса (который у Андрея Петровича вызывает меньше вопросов, потому что уже унял свои стяжательские инстинкты) — но он просто резонер. Его роль в том, чтобы вовремя произнести монолог «Нельзя жить в нелюбви». Спасибо, капитан.

Есть ли хоть что-то живое в этом функциональном и рациональном фильме? Есть. В важной сцене визита к живущей в области матери главной героини мы вдруг слышим мяуканье. Но, конечно, не видим кота — его появление снизило бы нагнетаемый пафос [читатели поправляют, что кот есть, он лежит на руках у Жени, но автор рецензии его просто не увидел — Примеч. ред.]. Вроде этого кота для режиссера и пропавший мальчик Алеша, о котором неизвестно в сущности ничего кроме того, что он нежеланный, учится в школе и ходит домой через пролесок. Дважды зрителю показывают, как ребенок плачет, ведь нужно добиться хоть какого-то эмоционального отклика. Прямо встык: сначала за дверью комнаты, где собачатся мама с папой, потом на кровати в детской.

Куда же делись два часа экранного времени? Их потратили на унизительное, с таким укором пролистывание социальных сетей в кадре? На таинственные знаки судьбы вроде автобуса «777» или девушки Веры, которая в «Нелюбви» выдает ориентировки? На оммажи Бергману, Тарковскому, Балабанову, и, кажется, Кубрику? (Одаренные зрители считают, что сцена, где режиссер застигает главную героиню в туалете, отсылает к трогательному мигу семейного уединения в фильме «С широко закрытыми глазами»). Стоило ли все это городить, чтобы упереться глазами в диктора Киселева, и узнать, что меняются не люди, а только погода за окном? Откуда этот покровительственный, отеческий тон омбудсмена?

Увы, Звягинцев в своей «Нелюбви» стабильнее Путина. На экране неприглядные выводы о жизни неприглядных людей. Тянет написать — «в неприглядной стране», но, несмотря на внутреннее банкротство, на поверхности у его героев, кажется, все не так уж страшно. Разве что в Москве холод, в телевизоре — Украина, а на спортивном костюме написано RUSSIA. Причем тренируется в нем, кажется, не только главная героиня, но и сам режиссер.

Степанов В. Подвиг омбудсмена // Сеанс (сайт). 2 июня. 2017