Апокрифы и легенды
История триумфального шествия «Возвращения» по Венецианскому кинофестивалю уже обросла целой мифологией, где апокрифы трудно отделить от реальных событий. Как всегда, возникло немало желающих присвоить роль первооткрывателя. Кто-то якобы конспиративно передавал кассету с фильмом отборщику Венецианского фестиваля. Кто-то целую ночь разыскивал продюсера Дмитрия Лесневского, чтобы убедить его отозвать картину с фестиваля в Локарно и отдать в более престижную Венецию.
Все эти слухи явно пошли на пользу фильму, запущенному на фестивальную орбиту в ореоле сенсации. Разговоры о «русской бомбе» поползли по кинематографической Европе. Еще до начала фестиваля и задолго до двух «Золотых львов» фильм Звягинцева был продан в Италию и Францию, причем между потенциальными прокатчиками разгорелась настоящая борьба. Директоры компаний, которых обычно не заставишь посмотреть русский фильм, прерывали отпуск и мчались в Рим, чтобы перехватить у конкурентов «Возвращение». Один из них, получив пленку для просмотра, запер ее в сейфе и заявил, что не позволит другим компаниям даже ознакомиться с этим шедевром: он готов на все, чтобы прекрасная русская картина досталась ему. А после Венеции начался форменный психоз. Российского агента по продаже Раису Фомину уговаривали, умоляли и даже пытались шантажировать; ее телефон разрывался от звонков со всего мира — от Японии до Бразилии — с требованием продать картину. А сама Фомина, гендиректор небольшого агентства «Интерсинема-арт» помещена журналом Screen International в рубрику «Ньюсмейкер» рядом с Николь Кидман и Такэси Китано.
В Венеции все в один голос твердили, что «Возвращение» — лучший фильм фестиваля. Если что-то и способно помешать ему получить приз, то это только национальная гордость итальянцев. Все-таки фестиваль юбилейный, 60-й, жюри возглавляет классик национальной комедии Марио Моничелли, а в конкурсе честь Италии защищает «Доброе утро, ночь» — фильм другого классика Марко Беллоккио. Но то ли классики не поделили славы, то ли магия «Возвращения» оказалась непреодолима. В общем, «Золотой лев» достался именно ему. Беллоккио, которому присудили только утешительный приз, в ярости покинул фестиваль. Мало того, независимое международное жюри вручило Андрею Звягинцеву еще одного «Золотого льва» — за лучший дебют.
Это был уже вызов маститым режиссерам-конкурсантам, вызов итальянскому культурному истеблишменту. Свою роль сыграл в этом «варяг» Мориц де Хаделн, приглашенный два года назад руководить Венецианским фестивалем. С точки зрения дипломатии ему было выгоднее наградить ветерана Беллоккио, а не русского дебютанта. Но еще на предварявшей фестиваль пресс-конференции де Хаделн выделил фильм Звягинцева из всей программы и призвал следить впредь за многообещающим автором.
После раздачи наград итальянцы испытали шок. Обида просочилась в прессу — даже в таких мелочах, как описание банкета, где торжествующие русские якобы упились водкой. Вскоре родился очередной апокриф. Якобы Сильвио Берлускони в разговоре с Владимиром Путиным предъявил претензию: с какой это стати вы увели у нас сразу двух «Золотых львов»? В ответ прозвучало: «А мы тут при чем? Ваши же итальянцы их и отдали». При этом точно известно, что крупнейшая итальянская телекорпорация RAI, финансировавшая картину Беллоккио, заявила, что из-за подлого решения жюри впредь будет чуть ли не бойкотировать Венецианский фестиваль. Появилась информация и о том, что RAI намерена приостановить финансирование новой картины Моничелли.
Сложилась ситуация, напомнившая подвиг Григория Чухрая. На легендарном Московском фестивале 1963 года он наградил не назначенный победителем советский фильм, а «8 с половиной» Федерико Феллини и чуть не лишился за это партбилета. Сорок лет спустя роль цензоров ЦК КПСС успешно сыграли представители итальянского массмедийного официоза, а итальянец Марио Моничелли расплатился с русскими за Феллини. Когда его спросили, не боится ли он потерять работу, председатель жюри ответил: «Мне 89 лет, я снял не один десяток фильмов. Одним больше, одним меньше — это меня уже не волнует».
Русская идея
Стало общим местом сравнивать «Возвращение» с «Ивановым детством» Тарковского. И там, и здесь в центре подростки, причем в картине Звягинцева одного из них тоже зовут Иван, другого — Андрей. Правда, в «Возвращении» нет войны, и в этом смысле скорее работает параллель с более поздними работами Тарковского, где ключевую роль играет пейзаж (в 60-е годы модно было говорить — экзистенциальный).
Параллель может быть продолжена и в связи с тем, как восприняли картину в мире (восторженно) и на родине (часто раздраженно). Патриотическая истерика быстро сменилась скепсисом. В свое время «Рабочая газета» находила в «Ивановом детстве» «любование собственными находками», а «Советская Латвия» отмечала «излишнюю истеричность» и «элементы подражательности» (эти отзывы недавно реанимировала «Новая газета»). Подобное можно прочесть и в сегодняшних русских рецензиях на «Возвращение». А когда стало известно, что с Звягинцевым как национальным героем собирается встретиться сам Владимир Путин, у наиболее амбициозных кинематографистов начался невроз: некоторые едва не требовали, чтобы их тоже допустили к телу президента. Очень скоро станет ясно, как разовьется этот сюжет в связи с выдвижением российского кандидата на «Оскар», которое пройдет в этом месяце.
Впрочем, беспрецедентность международного успеха «Возвращения» действительно непросто объяснить рационально. Не работают и привычные пиаровские критерии: ведь на раскрутку картины потрачены весьма скромные средства. Кто-то склоняется к чистой мистике. Говорят об «индуцированном безумии», о каких-то сверхъестественных связях, запустивших маховик сенсации. Об особом даре продюсерского семейного клана Лесневских «обращать все в золото». И даже о трагической гибели одного из героев фильма, юного актера Владимира Гарина — жертве, принесенной на алтарь успеха.
Если послушать комментарии западных экспертов, картина проясняется лишь отчасти. Президент ФИПРЕССИ Мишель Симан: «Фильм хорош, даже слишком хорош. Напоминает ранние триллеры Романа Поланского — такие, как „Нож в воде“». Генеральный секретарь ФИПРЕССИ Клаус Эдер: «Почему такой успех? Не знаю. В фильме есть прекрасная история, великолепно разыгранная режиссером и актерами. И это сработало».
Возможно, стоит вспомнить клише «Россия — подсознание Запада». К фрейдистскому толкованию склоняют западных критиков две вышки, играющие ключевую роль в сюжете «Возвращения». Но я бы скорее предложил искать в картине Звягинцева воплощение той самой «русской идеи», которую наш кинематограф пытался поймать на протяжении всех 90-х. Оказалось, она может содержаться не только в антиамериканизме «Брата-2», но и в простой, внешне асоциальной истории. Картина Звягинцева — это Иваново и Андреево детство без войны, но в мире, полном неформулируемой тревоги и тяжелых предчувствий, и очень похоже, что мир этот — русский.
Давно мы не видели на российском экране, увлеченном жанровыми или социальными фетишами, такого мокрого дождя, такой густой зелени, такого волшебного озера — и это не пошлая «русская ширь», а мистическое, почти религиозное восприятие природы, которое вместе с Тарковским почти ушло из нашей культуры. При этом Звягинцев — современный режиссер, и он не копирует кино образца 60-х. Его фильм местами напоминает триллер, а еще больше — американский гиперреализм (в духе раннего Скорсезе и Гаса Ван Сента), когда абсолютно реалистическая картинка совершенно неожиданно и без всякого режиссерского нажима переходит в миф или притчу.
Не факт, что фильм Звягинцева сплотит нацию, скорее наоборот, но точно будет работать на ее имидж за рубежом. Так же было в свое время с фильмами Тарковского: понадобились десятилетия борьбы, эмиграция и мученическая смерть, чтобы гонимый при жизни художник был канонизирован на родине.
Впрочем, делать из Звягинцева нового Тарковского ни в коем случае не надо: пока есть только достойный фильм, а появится ли большой режиссер, станет понятнее, когда выйдет хотя бы вторая его картина. Сегодня дебютанту-триумфатору делают фантастические предложения крупнейшие западные продюсеры. Но это касается индивидуальной судьбы режиссера.
Не менее интересно понять, чем обернется феномен «Возвращения» для российского кино в целом. Принципиально важно, что фильм произведен вне государственных структур, на частном телеканале REN-TV. Засуетились другие телеканалы: доказано, что и слава, и прибыль достижимы не только на штамповке сериалов. Минкульт вынужден задуматься, сколько еще выбрасывать бюджетные деньги на финансирование комфортной старости режиссеров без идей, чьи проекты не сулят ни зрительского, ни фестивального успеха. Грядет кампания по поиску талантов, собираются даже устроить совещание молодых кинематографистов.
Останется ли «Возвращение» одиноким островом или положит начало долгожданной новой волне в российском кино? На это надеется венецианский (бывший берлинский) эксперт Ганс Шлегель, который считает, что новое поколение кинематографистов возвращается к плодотворным традициям 60-х. Не только к отечественным: Звягинцев называет своим кумиром Антониони. Ясно одно: исчерпывают себя как псевдоевропейская эстетика гламура, так и псевдоамериканский жанр криминальной чернухи. Если они и будут существовать в российском кино, то только в качестве провинциальной резервации.
Плахов А. «Возвращение» следует // Коммерсант-Власть. 2003. № 39.