(Беседует Дмитрий Савельев)

Не включай диктофон. Когда кто-то при мне включает диктофон, я тут же начинаю чувство­вать себя волчонком среди людей и огрызаюсь.

Да ладно тебе. Я уже включил.

Я не знаю, о чем говорить. Я ненавижу свой фильм.

И давно?

Это цитата из Arisona Dream. Нет, действительно ненавижу. У меня с самого начала возникло по­дозрение, что Мурзенко не такой хороший сце­нарист, как все говорят. У него очень тяжело­весные построения, заболтанные. Вообще, его значение явно преувеличено. Если бы не мои режиссерские данные и энтузиазм продюсеров, ничего бы не вышло.

Банального страха у тебя не было? Ну, если не на первой сцене, то на пятой?

Ты еще, блин, личной жизнью поинтересуйся.

Так я ею, блин, и интересуюсь. Какая еще у режиссера может быть личная жизнь?

Бродского однажды спросили... ничего, что я сегодня цитатами разговариваю? Его спросили, страшно ли было на суде и в ссылке. Он ответил: знаете, жить вообще очень страшно. Конечно, я больше литератор. Все так считают.

А ты нет?

И я тоже.

Тогда зачем не в свое дело ввязался?

Ни для кого не секрет, что за литературу платят очень мало денег. А так я сниму что-нибудь еще и недвижимость в Москве приобрету.

Сейчас, может, и мало. А раньше сценари­сты побольше режиссеров заколачивали.

Режиссеры все полные чудаки, и отдавать им сценарии... Это же как дети наши!

Вот ты изъял из готового фильма преле­стные лица супругов Ефремовых и Кристины Орбакайте, а потом перед ними в титра[ извинился. Почему вырезал-то?

Надо было. Самого себя я тоже вырезал. Но извинения в титрах приносить не стал.

А что у тебя было за камео?

У меня было такое камео, что супруги Ефремовы рядом с ним просто зайцы.

Одни режиссеры больше любят снимать, другие монтировать, третьи что-то еще любят. А ты?

Я люблю ром «Баккарди», джазовую музыку.

Сейчас как дам сильно диктофоном по голове.

Еще люблю мягкий осенний свет в Петербурге, где-нибудь рядом с Невой. А работать не люблю.

Терпеть ненавижу (Интервью Дмитрия Савельева) // Premiere. 2002. №44