Состоялся пресс-показ выпущенного киностудией Горького фильма Ильи Макарова «Тело будет предано земле. А старший мичман будет петь». На следующий день в кинотеатре «Кодак-Киномир» первые зрители смогли познакомиться еще с одним образцом студийной продукции — картиной Максима Пежемского «Мама, не горюй!» Несомненное сходство фильмов двух питерских режиссеров, тем не менее не создает впечатления однообразия.
К сложившейся на студии Горького традиции стрелять залпом, то есть выпускать фильмы «пакетами», по-видимому, прибавилась тенденция собирать в одном пакете произведения, сходные по содержанию и эстетике. И если уехавшая в Берлин «Страна глухих» Валерия Тодоровского отличается от своих «однопакетников», как минимум, по половому признаку (будучи по идее «женским» фильмом), то две другие картины, необычайно мужественные, похожи до мелочей. Посмотренные подряд, они предлагают демократичный выбор между двумя модификациями одного продукта: полновесный вариант для отчаянных («Тело...») и облегченный (light) — для тех, кто бережет здоровье.
Продукт можно охарактеризовать как постмодерную комедию из жизни «братвы». Прежде всего в этой связи вспоминается, конечно, Квентин Тарантино и его «Pulp fiction». Во вторую очередь можно вспомнить такие последствия тарантинизма, как прошлогодний немецкий фильм «Knockin` On Heaven`s Door» (в российском прокате — «Достучаться до небес») Томаса Яна. Отчетливое родство этого внезапного кунстштюка обычно безъюморных немцев и последних «горьковских» творений внушает некоторую надежду, что точки пересечения российского и европейского кинопроцессов все-таки имеются.
Впрочем, это вряд ли обрадует консервативного отечественного зрителя, с восторгом воспринимающего антигуманные выходки заграничных режиссеров, но от своих, родных, непременно ждущего задушевности и духовности. Сила духа, демонстрируемая крутыми героями обоих фильмов, за вожделенную «духовность» может сойти лишь отчасти. Поэтому непроглядная чернота юмора, густо пропитывающего обе картины, воспринимается не всеми и не всегда. В особенности это касается фильма Ильи Макарова.
На пресс-просмотре «Тела...» в «Рэдиссоне» царила замогильная тишина, иногда нарушаемая повизгиваниями эстетов с обостренным чувством смешного. Пришедшие же в «Кодак» на фильм Пежемского молодые люди, жующие Wrigley`s Spearmint, беспрестанно хохотали и хлопали. Оно и понятно — «Мама...», в общем попроще, подоходчивей, без понтов. Макаров тонко иронизирует (причем решительно надо всем), Пежемский — просто прикалывается.
В первом фильме, снятом в Петербурге, больше прямых и косвенных цитат, внешней красивости, глянцевитости комикса и байронического романтизма. Олицетворением последнего служит снявшийся в главной роли Александр Лазарев-младший. Он играет крутого бизнесмена, одетого примерно как Бандерас в фильме «Десперадо» — в черный плащ и шляпу, только гораздо более разговорчивого. В том, как он толкает направо и налево свои пафосные монологи о роли личности в истории, чувствуется довольно ядовитая ирония авторов по поводу героического суперменства, от Ницше до Хемингуэя.
Ницше упоминается и в «Маме...» — тоже в уничижительном контексте. Но фильм Пежемского не об одиночке, бросающем вызов всему миру, а, скорее, наоборот, о том, как вся московская «братва» охотится за одиноким лохом, которого в финале отпускает восвояси философски настроенный организатор охоты (утомленно-снисходительный Юрий Куценко).
Догадаться, что к сценариям обеих картин приложил руку один человек, можно и не заглядывая в титры, где значится имя питерского сценариста Константина Мурзенко. Сличать совпадения мыслительных ходов, образных деталей и драматургических принципов в двух фильмах можно долго.
Здесь и обязательные «морские» мотивы (фатально фигурирующие в сюжете моряки и финальные песни на флотскую тематику), и почти одинаковые «Порше» главных героев (у Макарова — черный, у Пежемского — красный), и бультерьеры (белый и рыжий соответственно), и трубочки из стодолларовых купюр, через которые персонажи нюхают кокаин. В «Теле...», кроме того, понюшка порошка разравнивается картой таро на зеркальной поверхности компакт-диска. Пижонство? Да, в картине дебютанта Макарова много пижонства в самом похвальном смысле слова. У Пежемского, имеющего опыт режиссера-«параллельщика», по сравнению с его предыдущими работами (например, «Переход товарища Чкалова через Северный полюс»), пародийного азарта и экстремизма немного поубавилось.
Одним из главных достижений сценариста и режиссеров представляется успешное освоение нетрадиционной для нашего кино драматургии вполне тарантиновского толка. Эту драматургию отличает отсутствие жесткого линейного сюжета и впечатление свободной циркуляции действующих лиц в пространстве фильма. Персонажи оказываются вместе не потому, что это предписано последовательностью событий (то есть автором), а наоборот — события происходят потому, что персонажи встречаются.
А встречаются они как бы сами собой, нечаянно, оттого что живут на одной ограниченной территории. Территория эта слишком живописна, чтобы быть жизненной, но достаточно убедительна в своей игрушечной нарядности.
Маслова Л. Смесь балтийской соли с кокаином // Коммерсант Daily. 1998. 15 февр.