Спектакли на фестивале [моноспектаклей «Монокль» (1997)] были самые разные, «архаисты» мирно соседствовали с «новаторами», а уж размышлений «о путях развития актерского искусства конца века» хватило бы с лихвой на пару диссертаций. Что ни спектакль — то тенденция. Вернее, тенденций было значительно больше, чем спектаклей. Так бывает, когда качество подавляющей части этих спектаклей, эмоции, которые они вызывают, «удовольствие от текста» (театрального, разумеется) — слабее, чем легко вычитываемый из них концепт.

Не случайно «Монокль» открывался и закрывался поэзией Бродского. Не случайно же с Бродским соседствовал Пушкин.
Спор о том, как читать стихи, — крайне важен для разговора о современном актерском искусстве.

«Концерт для Голоса и Саксофона» Михаила Козакова (в конкурсной программе не участвовавший) — попытка сделать из Бродского шоу. Можно. Наверное, можно. Вопрос не в том, понравилось ли бы это автору. Вопрос в том, насколько уместна сегодня подобная манера чтения стихов.

Признанным мастер жанра, замечательный актер Михаил Козаков, заговорщицки подмигивал залу, со вкусом нажимал на отдельные «острые» словечки с такой силой, что ими, раздавленными, еще долго нельзя будет пользоваться; эффектно выгибал грудь и изображал птичку, читая «Осенний крик ястреба», вдохновенно воздевал руку вверх и грозно надвигался на публику: «Едет пламенный Жуков!»... Но если что-то и было способно растрогать в этом «Концерте» — то отнюдь не столь любимая публикой эстрадно-пафосная манера. Поэзия Бродского для Козакова — ностальгическое воспоминание о юности, о московских стилягах, о запретном джазе и т. д. Стихи как средство морочить головы девчонкам — не самое плохое применение поэзии. Вот это и было обаятельным. <...>

Шиттенбург Л. Монокль – это не розовые очки // Смена. 1999. 17 апреля