(Текст 2007 года)

Забавно, что в год, когда картина показывалась впервые (а случилось это в 1982 году), она была воспринята как милая безделушка в стиле ретро. Все признаки водевиля были очевидны. Лирический дуэт Костик и Маргарита. Фарсовый квартет — разведенные супруги Хоботовы — медсестра Людмилочка и гравер-натюрлих Савва Игнатьевич. Сбоку — комедийная лирическая пара: куплетист Аркадий Велюров и пловчиха из общества «Трудовые резервы». Ну и еще куча эпизодических персонажей.

Правда, идеологическое начальство довольно быстро заподозрило в ней некую крамолу. Интеллигенция, мол, все никак не может забыть свои упования и надежды, связанные с «оттепелью», и тешится, чтобы не плакать, припоминая былые ощущения и воспроизводя их с подозрительным энтузиазмом. Ну, пусть потешится, лишь бы не плакалась.

Но уж больно восторженной оказалась эмоциональная реакция на картину. Для идеологического начальства эта веселая ностальгия была неприятна, и в ту пору фильм не то чтобы запретили, но отложили до неопределенных времен, которые, к удивлению многих, оказались не за горами.

В начале перестройки картина смотрелась как абсолютное и полное торжество идей Костика. Хоботов вместе с Савранским сумел-таки оторваться от своей Маргариты.

Между тем последние слова Хоботовой о том, что, мол, рано веселитесь, посмотрим, что будет лет через двадцать — двадцать пять, оказались вещими.

Сегодня по истечении этих самых двадцати лет видно, что романтичному переводчику со всех языков Хоботову приходится не сладко. Если, правда, он не преуспел на поприще детективного жанра.

...Самым живучим в фильме остался «любовный квадрат»: расстающиеся супруги Хоботовы и по бокам всегда восторженная медсестра и неколебимо надежный гравер.

«Претензию Маргариты на двух мужчин можно объяснять по Фрейду, но, думаю, до конца объяснить ее невозможно. Эротика здесь не все. Маргарита желает своего бывшего мужа не как мужчину, а как объект своего руководства. И все.

Это так похоже на былые отношения КПСС с творческой интеллигенцией. За рабочий класс партия шла замуж, а потребность в романтических чувствах удовлетворяла, сожительствуя с интеллигенцией и руководя ею.

В руководстве таилась своя эротика. Оно тоже было страстью.
Партия была права, когда не отпускала Хоботова на волю. Отпустить его было бы негуманно — он без нее пропадет. Как пропал бы тигр, взращенный в зоопарке и выпущенный в джунгли.

Советская творческая интеллигенция уже не может без ссор с Партией. Без бунтов против нее. Это почувствовал артист Велюров, сказавший не без пафоса: «А, может быть, в этом есть своя правда?! Ведь есть люди, нуждающиеся в руководстве...»

А вот Костик, брякнувший, что человек — творец своей судьбы, сказал не по делу. Хоботов — не творец своей судьбы. Он всего лишь убежал от своей Партии, а не прогнал ее взашей.

Водевиль оказался пророческим. История повторилась дважды. Двадцать лет назад — как фарс. Теперь — как трагедия.

Богомолов Ю. Код его молодости: К юбилею фильма «Покровские ворота» // Российская газета. 2007. 4 мая.