(Беседовал Дмитрий Савельев)
Случай Рогожкина — особого рода. Его фильмы условно связаны между собой внутренними токами, внешне разнятся настолько, будто их снимали разные режиссеры. Безысходный «Караул» не похож на причудливую притчу «Третья планета», а мрачный «Чекист» — на физиологический экзерсис «Жизнь с идиотом». Наконец, все они явно не родня «Особенностям национальной охоты», принесшим автору всенародную славу и ставшим настоящим культовым фильмом. Год назад Рогожкин переселил типажей-«охотников» в телевизионную «Операцию «С Новым годом». А сейчас заканчивает фильм «Блокпост» о военных буднях в горячей точке. У этой картины занятная предыстория. Два года назад председатель жюри Московского кинофестиваля Ричард Гир, увидев «Особенности...», предложил Рогожкину поставить фильм о Чечне, а на себя брал функции продюсера.
— Такое предложение действительно было. Но я прочел присланный мне сценарий «Выкуп» и отказался, потому что это был сторонний взгляд наблюдателя, а не участника событий. Кажется, его написал Ариф Алиев, один из соавторов «Кавказского пленника». Но я к этой теме подбирался гораздо раньше, написав сценарий по военным рассказам Льва Толстого «Рубка леса», «Разжалованный» и «Набег». Они были объединены одним героем — юнкером Толстым, его роль предназначалась Сергею Маковецкому. Но эта работа не состоялась. «Блокпост» изначально назывался «Гармония мира», однако заказчики с ОРТ сочли такое название вычурным. А мне оно до сих пор нравится. Его выспренность оправдана, потому что один из героев постоянно слушает симфонию Хиндемита «Гармония мира», резко контрастирующую с тем, что происходит вокруг.
— Как же это он на войне умудряется музыку слушать?
— Он слушает на плейере трофейный диск. Это рязанский парень по кличке Моча — ударение на первом слоге. А войны как таковой у меня в фильме нет, короткое перемирие. Я никогда не принимал киношную войну — со взрывами, перестрелками, кровь льется, осколки летят. Военные действия занимают определенный процент времени, все остальное — военный быт.
— Примерно такие же слова я слышал от Александра Сокурова. Вы видели его «Духовные голоса»?
— Полностью — нет, когда они шли по ТВ, мы уже запустились с картиной. Да, там тоже война без выстрелов, грязная, неуклюжая. Я понимаю, что у мужчин есть трепетное отношение к оружию — механизмам для убийства себе подобных, доведенным до абсолюта. Но это — другой жанр. Я показываю быт в замкнутом коллективе солдат: ходят за водой, готовят пищу, стирают. Единственное разнообразие — они играют в покер на патроны.
— Вы консультировались с экспертами на предмет правды жизни?
— Да. Я давал читать сценарий людям, прошедшим Чечню. Они не внесли поправок, кроме одной. Спросили: зачем ходить за анашой в поселок, когда она и так растет везде? Но у меня по фильму в поле пойти нельзя, там все заминировано.
— Как вы обозначили время и место действия? Это Чечня?
— Я специально ввел в сценарий фразу о том, что собака у прапорщика еще с Чечни. Ведь мы снимали не там, а в Адыгее.
— Это тоже горячая точка?
— Нет, Адыгея как раз самый спокойный регион на Кавказе.
— Группа «Кавказского пленника» попала в неприятную переделку в Дагестане и была вынуждена откупиться, чтобы унести ноги подобру-поздорову. У вас таких стычек не было?
— Не было. Там замечательные люди и очень красивые пейзажи.
— Выходит, в «Блокпосте» мы будем любоваться красотами природы?
— Вряд ли. В фильме нет ни одного пейзажного плана. Панорама всегда связана с действием солдат: например, обзор местности через оптический прицел. Мне нравится в рассказе Маканина «Кавказский пленный» такой парафраз слов Достоевского о красоте, спасающей мир: «Солдат окружала красота, но они ее не замечали, потому что воевали».
— «Блокпост» густо заселен?
— Эпическим полотном его не назовешь: двенадцать героев, история каждого имеет свое развитие и завершение. Фильм построен как несколько новелл, действие которых разворачивается одновременно. Есть рассказчик, от имени которого ведется повествование. Он вспоминает, что происходило с каждым.
— Кому вы доверите роль рассказчика?
— Солдату Косте Филиппову по кличке Скелет. Не знаю, получится ли это на экране, но это должен быть рассказ живого мертвого человека. Как если бы я был убит в первое военное лето и расскажу вам о нем. Закадровый голос переходит в голос человека в кадре и обратно. Пусть зритель немного запутается: до определенного момента не поймет, кто рассказывает историю. Все остальное будет просто — ломать голову над шарадами и глобальными проблемами зрителю не придется.
— Говорят, вы снова пригласили Алексея Булдакова на роль генерала. Вас не смущает, «по его появление будет заведомо вызывать смех?
— Да, Булдаков играет генерала по кличке Батя. Он может, конечно, вызвать улыбку, однако в финале все окрасится в трагические тона. Будет и еще несколько артистов из «Особенностей национальной охоты».
— В том фильме корова летала в бомбежке самолета, в «Операции „С Новым годом“» обезьяна разносила портвейн. В «Блокпосте» зоопарк имени Рогожкина пополнится?
— Будут крыса и гусь — вернее, гусыня. Это трофей, ее один из солдатов захватил.
— Его фамилия случайно не Паниковский?
— Именно так его после и прозвали. А вообще-то он Халява — солдат, у которого всегда все есть, бутылка водки или еще что-то. Дальнейшая судьба гусыни мне не известна — мы ее подарили женщине, которая носила нам еду на площадку.
— А судьба крысы?
— С ней все в порядке. Она же ручная. Ее роль мне пришлось переписать: по сценарию она ходила в форме, но не желала носить шапочку. Но как только мы на нее надевали специально сшитую форму, она ложилась без движения, а в шапочке прекрасно себя чувствовала.
— Герои фильма погибают?
— Да. Сейчас сосчитаю... Четыре человека.
Местом съемок Рогожкин выбрал блокпост, существование которого полностью бессмысленно: он поставлен у дороги, ведущей на кладбище.
Савельев Д. Застава у кладбища. Интервью с Александром Рогожкиным — Общая газета. 1997. 4-10 дек