Александр Рогожкин родился в Ленинграде 3 октября 1949 года. Получив диплом историка в ленинградском университете, пошел учиться на художника- графика и проработал несколько лет по второй специальности на Ленинградском телевидении и киностудии «Ленфильм». Затем, окончив в 1981 году ВГИК (мастерскую Сергея Герасимова), вернулся на «Ленфильм» режиссером-постановщиком. А в 1995-м проснулся знаменитым: фильм «Особенности национальной охоты» побил все рекорды любви российского зрителя.
За ним последовали другие своды национальных особенностей — «Операция „С Новым годом“», «Особенности национальной рыбалки», «Особенности национальной охоты в зимний период». Оставаясь в рамках мастерски рассказанного, к тому же заглянувшего в гости к эпосу анекдота, они не претендовали на абсолютное знание о русском человеке, который вообще противится фундаментальной изученности и бежит исчерпывающих определений, храня загадку национальной души в том числе от себя самого.
До 1995 года Александра Рогожкина, как впрочем, и многих других наших превосходных режиссеров, знали в основном посещавшие кинофестивали критики. Ответив на главный неологизм времени «перестройка» куда менее удачной, но от того не менее жизнеспособной выдумкой «чернуха», критика подкрепила собственную теорию, в том числе первыми фильмами Рогожкина.
Сюжетами созданных им в 1989 году «Караула», в 1991-м — «Чекиста» и в 1993-м — «Жизни с идиотом» были насилие, пытки, убийства, подвалы, санкционированные и обществом (как армейский произвол в «Карауле»), и историей (как массовые расстрелы в «Чекисте»), и эстетической традицией (как в «дегенеративной» «Жизни с идиотом»).
Эти экстремальные эксперименты вроде бы сливались с публицистическим пространством тех лет, посвященных дискуссиям и полемикам, где своим чередом велись разоблачения за разоблачениями. А с другой стороны, эти кинокартины шли далеко за пределы кинематографических возможностей, к той поре освоенных студийным советским кинематографом. От тех фильмов до популярных телевизионных и киносаг с генералом Булдаковым и добродушными масками ментов с «Улиц разбитых фонарей», кажется, лежит непостижимая дистанция (если не вспоминать, что комедии Александр Владимирович не чуждался и прежде: в 1988 году он поставил «Мисс миллионершу»).
В «Перегоне» дао местной жизни, до того спрятанное в филологических шутках и общем отношении к показываемой картине мира, наконец становится видимым. В этой истории о мужчинах и женщинах, встретившихся на Чукотке в 1943 году, летавших, любивших, пивших, говоривших на разных языках и входивших в большую историю, как в анекдот, Рогожкин строит течение фильма, основываясь на живом токе повседневных событий, уплывающих из области зрения объектива в поток времени, так и не став главными героями. Подобного многоголосья Рогожкину доводилось добиваться либо метафорически, либо неполно в многоязычной «Кукушке», в «Блокпосте», разбитом на житейские истории необстрелянных призывников.
Персонажам «Блокпоста» Моче (ударение на первом слоге), Крысе, Кайфу, Скелету, Ильичу было невдомек, зачем они сидят в засаде на чеченской границе, а пуля пролетает — и ага. В точности и не опишешь, как творится обыденная история глупости и ненависти. Наверное, так, как у Рогожкина, пишутся особенности национальной войны: короткими перебежками к сортиру под оптикой снайпера, смачными шутками, намотанной на балду портянкой, карточными раскладами, вареными патронами, безмятежностью походного быта, в проброс, в соответствии с принципами дао русского человека.
Хлебникова В. Походное кино. 60 лет Александру Рогожкину // Газета. 2009. 5 окт.