Шукшин писал: «В моей жизни многое определила война. Почему война? Ведь я не воевал. Да, но я уже был в сознательном возрасте, чтобы понять, как в едином порыве поднялся народ, чтобы защитить свою родину, как в этом порыве открылись его лучшие стороны. Я считаю войну для себя нравственным ориентиром. Так теперь оцениваешь поведение кого-либо, соотнося с поведением тех, кто выстоял в войне, защитил свое отечество».
Война застала меня на съемках фильма «Антон Иванович сердится» в Ленинграде. Помню затемненный город, суровые, сосредоточенные лица, почти незамолкающие звуки сирен. Тревога! Поминутно приходилось прерывать съемку (фильм уже подходил к концу). Было начало августа. Я должна была сдавать последние экзамены в Щукинском училище. Поездки в Ленинград и обратно в Москву становились все труднее и труднее. Наконец, после очередных слез, я отпросилась у режиссера фильма А. В. Ивановского и поехала из Ленинграда в Москву уже военным эшелоном, в теплушке, вместе с воинской частью, направляющейся в Москву.
Это был один из последних эшелонов. Ехали долго — дней 5— 6 с остановками. Ребята охотно делились со мной своим солдатским пайком, а я ночью потихоньку плакала о доме, о маме, об училище. И наконец-то Москва — дом, Театр имени Евг. Вахтангова, разбомбленный еще в июле, ровно через месяц после нападения гитлеровцев.
Вспоминаю эту ночь, всю как бы в красном свете — бомба попала в мой театр. Большинство из нас находилось в это время в бомбоубежище под нашей столовой. Бомба упала в 2 часа 10 минут ночи. Помню, что сильно ударило, сразу погас свет, и сразу тишина, потом плач детей, какие-то крики, и через проем пробитой стены вдруг свет карманного фонарика. Стали приносить раненых, тех, кто дежурил на крыше и в вестибюле театра. А мы, студенты, прошедшие до этого ускоренный курс первой медицинской помощи, растерялись. Что делать? Как помочь, когда из головы фонтаном бьет кровь? Это чувство я не забуду никогда. К счастью, быстро подоспела врачебная помощь. Когда наступил рассвет, мы узнали, что погибли наши товарищи, дежурившие наверху, и в их числе замечательный актер и один из основателей театра Василий Васильевич Куза.
Театр еще дымился, ветер далеко уносил клочки бумаг, афиш, фотографий...
Мы стояли около пепелища ошеломленные, потрясенные, впервые столкнувшись с войной так близко. По решению правительства, Театр имени Евг. Вахтангова был отправлен в эвакуацию в Омск. Меня, еще не получившую диплом, зачислили в труппу театра, и я поехала вместе с коллективом театра в Сибирь.
Уезжали мы из Москвы 14 октября 1941 года.
На сколько? Верили, что на несколько недель, месяцев, ну, может быть, год... Но война распорядилась иначе, и в эвакуации театр пробыл до начала 1945 года. Меня же из Омска правительственной телеграммой вызвал режиссер Л. З. Трауберг на съемки фильма «Воздушный извозчик» в г. Алма-Ата, куда были эвакуированы студии «Мосфильм» и «Ленфильм».
Алма-Ата осенью поражает своими красками. Представьте: неправдоподобно синее небо, город лежит в котловане, кругом горы Алма-Тау, которые, в зависимости от времени суток, меняют свой цвет, становясь то черными к ночи, то розовыми и золотыми по утрам. Эвкалипты и акации на чистеньких, как бы умытых улицах, стоят красные, желтые, багряные, и горы, буквально горы знаменитых алма-атинских яблок апорт, величиной с детскую голову. Горы риса на базаре, и наверху сидит владелец в ярком национальном костюме, складывая деньги в мешок. Меня, жителя Севера, ошеломило это изобилие и фруктов, и красок, и гортанного говора. Первое время я находилась будто в сказке «Тысяча и одной ночи».
Начали снимать фильм «Воздушный извозчик». Сценарий был написан в расчете на меня (известным писателем Евгением Петровичем Петровым, он же соавтор фильма «Антон Иванович сердится».) Режиссер Г. Раппапорт. Съемки закончились в начале 1943 года, и мы стали прилагать все усилия, чтобы поехать с фильмом на фронт, к летчикам, о которых и был этот фильм.
И вот в июле 1943 года бригада в составе М. И. Жарова, аккордеонистки Риты Скляровой и меня выехала в Первую воздушную Армию, которой командовал М. М. Громов. Кроме коробок с фильмом, мы приготовили небольшую концертную программу. Мы, конечно, волновались, ведь картина была снята в глубоком тылу, летные сцены — на мирном алма-атинском аэродроме. На наше счастье серебристые «дугласы» курсировали на восток, и вот члены экипажа этих самолетов и тренировали наших актеров, исполняющих роли летчиков, — М. Жарова, М. Кузнецова, В. Шишкина, Л. Шебалину. Фильм был принят прекрасно — очевидно, была в нем правда характеров и действий и еще обоюдная радость встречи.
Летчики окружили нас любовью, заботой и вниманием. Мы побывали на передовой у истребителей, передвигались из части в часть на различных видах транспорта, начиная с моторной лодки, самолета и кончая тяжелым транспортным самолетом. Несколько дней мы жили в палатке в женском полку имени Марины Расковой. К этому времени ее уже не стало, и полком командовал в память о ней муж Марины.
Мы показывали фильм в землянках, сараях, бараках, а концерты играли днем на полянке, зачастую прерывая его, так как над головой появлялись вражеские самолеты, и наши зрители должны были по вызову срочно вылетать и принимать бой иногда прямо у нас над головой. Вспоминая сейчас это тревожное, страшное, но вместе с тем прекрасное время, помню, что я как-то не ощущала страха. Может быть, виновата моя молодость, а, может быть, и то обстоятельство, что как раз в это время началось бурное наступление наших войск. При нас 3 августа 1943 года был взят Орел.
Бывали и в рискованных ситуациях. Однажды, уже под вечер, поднявшись на открытом У-2, мы заблудились и опомнились только тогда, когда вокруг нас забухали зенитки противника; как потом оказалось, мы чуть перемахнули через линию фронта. Летчик и штурман, вижу, заволновались, а летели мы невысоко. Самолет резко повернул назад, очевидно, желая вернуться в ту часть, откуда мы вылетели. И вдруг в это самое время я увидела красный нос нашего ястребка, замаскированного в березах. От радости я вскочила на ноги и начала кричать, но ветер и шум мотора заглушал голос. Тогда я схватила палочку, искусно вырезанную и подаренную мне в одной из частей, и через щель под ногами начала стучать по сиденью штурмана.
Он обернулся (повторяю, самолет был открытый), и по его радостной улыбке я поняла, что он тоже заметил нужный нам аэродром.
Лейтенант Золотарев — мы очень подружились с ним — это он вырезал для меня палочку — летал на истребителе. Мы некоторое время с ним переписывались. На последней присланной им фотографии на фюзеляже его ястребка 24 красных звездочки — то есть 24 сбитых фашистских самолета и он, стоящий рядом и улыбающийся. Я написала ему, что работаю над ролью Анастасии в фильме Эйзенштейна «Иван Грозный», но мое письмо осталось без ответа. Шла война и много писем оставалось без ответа.
Мы были в Первой воздушной около трех месяцев. На прощальном банкете, устроенном в землянке у Михаила Михайловича Громова, состоялся интересный разговор — М. М. Громов явился как бы подсказчиком нового фильма о ложном аэродроме.
Он так и сказал: «Ложный аэродром — это как будто пустяк, бутафория, а сколько полезного делает в войне это хозяйство, отвлекая противника, сбивая его с толку и привлекая огонь на себя. Вот уж поистине — беспокойное хозяйство».
Приехав в Москву, мы начали работу над этой темой, и в результате появился фильм «Беспокойное хозяйство». Сценарий написали братья Тур, музыку — композитор Ю. Милютин, режиссером фильма был М. И. Жаров.
Мне думается, что я счастливый человек. Я перенесла все трудности и невзгоды вместе с моей родиной, с моим народом, встречалась с разными по профессии, интересными и богатыми духовно людьми. Вот эти встречи и все пережитое дали мне в жизни неизмеримое богатство и радость, научили меня не только моей профессии, но также и жизни, сформировали мое отношение к жизни, к друзьям и коллегам, к искусству. И опять хочу подчеркнуть — только пережитое военное время, будь то в эвакуации, будь то на фронте — только эти годы в значительной степени определили мой нравственный ориентир, мое жизненное кредо и в оценке самой себя, и в оценке поступков, и в оценке окружающих меня людей и событий.
Целиковская Л. Воспоминания // Симанович Г. Людмила Целиковская. М.: ВТПО «Киноцентр», 1989.