С Юрой Норштейном я по-настоящему познакомился, когда он сделал свой второй фильм «Лиса и заяц». Удивительное дело: он вкладывал в сосуд содержимое намного больше самого сосуда. Заяц у него был не просто обычным запуганным, обиженным героем, а будущим Башмачкиным Акакием Акакиевичем. В этой простой сказочке он раскрылся как гениальный психолог.
Но настоящий Норштейн, конечно, это «Сказка сказок». В 1984 году в Лос-Анджелесе были Олимпийские игры. А параллельно шла олимпиада анимационная. Там, правда, не было противников. Собрались 60 самых видных кинематографистов, кинокритиков, киноведов, чтобы назвать сто лучших фильмов. И среди них должен был быть один — лучший фильм всех времен и народов. Таким в свое время стал «Броненосец „Потемкин“». «Сказка сказок» была вторым советским фильмом, который получил этот титул — «лучший фильм всех времен и народов». За границей это все знают, даже и немультипликаторы. У нас почему-то этот факт мало известен.
Мне хотелось, чтобы оценили Юру Норштейна как выдающегося, великого актера. Я считаю профессию аниматора актерской профессией. То, что происходит в мультфильме, — актерская игра. Девятнадцать минут сделанного им отрывка «Шинели» войдут, уже вошли в историю анимационного кино. Он там так сыграл Башмачкина, как не сыграл бы и Михаил Чехов. Сыграл с помощью крохотных обрывков бумаги. У него гениальное актерское видение. Каждый раз, когда я смотрю «Шинель», на меня производит впечатление, как Акакий Акакиевич переливает тушь из пузырька в чернильницу. Ведь никаких чернил нет, есть только целлулоид, листочки бумаги. И Норштейн творит из них — нет, не иллюзию, — правду существования данного момента.
У него удивительно сочетается логика с интуицией. Сам Юра гораздо шире своей специальности. Это очень важно для аниматора — не замыкаться в пространстве рисованного или кукольного фильма, а рассматривать его в контексте всей культуры, истории, психологии. У него гениальная память. Одна из составляющих гениальности — это память. Но не единственная. Я знаю, что некоторые деятели отдела кадров помнили все даты, и числа, и номера телефонов, и весь ваш компромат. Но они не были великими художниками. Не то Норштейн: у него память потрясающая. И потрясающая эрудиция. И он сохранил энергию восприятия реальности.
В то же время — подумать только! — «Сказка сказок» была создана больше 20 лет назад. После этого он сделал девятнадцать минут «Шинели». Я надеюсь, что он завершит эту работу. Я знаю его записные книжечки, в которых он разрабатывает каждую сцену, каждый сантиметр пленки подробно-подробно. Для него сейчас самое трудное — вернуться к тому времени, когда он затевал фильм «Шинель», чтобы сохранить жар, горение, азарт того момента.
Трудна судьба художника, вдвойне она трудна в России. Именно сегодня, сейчас нам страшно нужен фильм Норштейна. Нужен обществу, детям... В день шестидесятилетия я ему желаю здоровья, сил, азарта и желания работать. И главное — завершения своих работ, многократного завершения самого себя.
Хитрук Ф. Календарь // Литературная газета. 2001. № 38. 18-25 сентября.