— Вы уже во второй раз судите конкурсы первых фильмов: сначала «Движение» в Омске, теперь «Дух огня». В этом году даже «Кинотавр» открыл отдельную программу дебютов. Откуда такой взрыв интереса к дебютному кино, как вы думаете?

— Везде это связано с тем, что кино стало снимать легче, можно и на телефон снять шедевр. И малобюджетные дебюты можно смотреть нон-стопом, этим меня уже не испугать. А то, что конкретно у нас такой интерес к новичкам — мне кажется, здоровая реакция на годы застоя. Раньше в наших кинотеатрах были мебельные салоны. Мало в какой стране так происходило, во Франции же такого не было, а здесь было, и много лет. В кино никто не приходил, а только уходили. Много было людей, которые заканчивали ВГИК и понимали, что в кино делать нечего, причем буквально. Мне кажется, что после такого периода желание найти новые голоса и как-то перетащить их в общую компанию вполне естественно, надо восполнять утерянное. Последний год для российского кино был чрезвычайно успешен, но до сих пор есть большие кадровые проблемы. Если взять сценаристов — это просто катастрофа, режиссеров мало.

— Для работы над «Гипнозом» вы привлекли как раз молодую сценаристку Любовь Мульменко, что было сначала — Люба или идея?

— Сначала была Люба. Вернее так: я всегда знал, что хочу снять эту историю, и вот сейчас мне встретилась замечательная сценаристка Мульменко, мы стали думать, что же нам сделать вместе, и меня вдруг осенило. Я вспомнил всю эту ситуацию, начал ей рассказывать. И мы совпали. Вышла история отношений двух людей, одному герою 14, а другому за 50, история подростка и очень мощного, сильного человека.

— Вы говорили на питчинге, что на сценарий повлияла ваша личная встреча с гипнотизером Владимиром Райковым. Выходит, тот, которому 14, — это вы?

— И я в нем тоже есть, да. Будучи подростком, я боялся замкнутого пространства. Очень странная история, потому что я был достаточно взрослым парнем, но при этом боялся один оставаться дома. Я мог ночью гулять по городу, но сидеть в квартире не мог. Моя мама где-то услышала про Райкова и меня к нему отвезла. Я попал к этому выдающемуся человеку, можно сказать, в качестве пациента, а потом мы с ним уже подружились. Он меня просто пускал к себе, и я наблюдал, что там происходило в его центре. Очень важно сказать, что у нас фильм вообще не про Райкова, он скорее здесь выступает в качестве моего вдохновителя. Тот персонаж, который описан в сценарии, — это не он. Но я побывал в мире гипнотизеров благодаря Райкову, и эту историю я запомню на всю жизнь.

— Люба уже писала о важных отношениях людей из разных поколений. Для Оксаны Бычковой, например. Должно получиться прекрасное совпадение истории и автора.

— Да, сценарий получился замечательный, но я пока не могу начать. Хочу снять фильм зимой, я не снимал зимних фильмов со времен «Любви». И я собирался уже в этот снимать, но припозднился, потому что не нашел артистов. Пока у нас стадия кастинга.

— Также в первый раз за десять лет вы снова будете работать с Романом Васьяновым.

— Мы друзья, у нас вполне сложившийся тандем. Он, конечно, уехал в Америку, у него там прекрасно сложилась карьера, но это совершенно не значит, что мы не можем вместе работать. Он хочет и я хочу. Понятно, что, уехав сюда на полгода, есть вероятность, что в этот момент тебе что-то там предложат, а ты можешь это пропустить. И раньше он не был готов идти на этот риск. А теперь вот готов.

— «Гипноз» заявлен как «компактный» триллер с не очень амбициозными прогнозами на прокат. После «Стиляг» и «Большого» это немного неожиданно.

— Смотрите, вообще я всю жизнь снимал маленькие драмы. Это были не очень размашистые и не очень дорогие фильмы с хорошими артистами, и я по таким фильмам соскучился. Были «Стиляги», потом костюмный сериал «Оттепель», дикий в смысле размаха и производственных сложностей, который съел три года моей жизни. Потом «Большой», где я залез на эту адскую территорию, где каждую секунду приходилось прерываться и доказывать, что тебя пустили туда не зря. И я вынырнул из этих лет с огромным желанием снять свой маленький родной фильм. Сделать его так же, как я делал раньше, находясь на своей территории, независимо от всех. По-моему, логичное желание. И «Гипноз» — конечно, в первую очередь драма. Да, там есть элемент триллера, и для меня это особенно ценно. Но это триллер, который любил Трюффо. Он снимал простые истории из жизни, но с жанровыми элементами. Абсолютно идеальным примером такого фильма является «Нежная кожа». Лав стори, но в воздухе висит ощущение катастрофы. Я мечтаю снять такое кино, и когда я говорю о небольших кассовых сборах, я исхожу из того, что у нас триллеры вообще не очень смотрят, а драма переехала в сериалы. Поэтому я заранее предупреждаю. Чем черт не шутит, может, я сделаю то, что посмотрят все, я бы очень хотел этого, но не хочу ничего обещать.

— Про то, что «драма переехала в сериалы». Вы, наверное, один из самых главных, простите, апологетов сериального бума у нас. И как режиссер, и как продюсер, а теперь еще поддерживаете фестиваль телефильмов?

— Во-первых, появился фестиваль в Южно-Сахалинске, он в этом марте проходит впервые, меня пригласили просто как гостя. Рад, что такой фестиваль проводится, и надеюсь, что ему будет сопутствовать удача, потому что я люблю сериалы, люблю заниматься ими и их смотреть, и считаю, что настало время, когда они должны где-то красиво продаваться, раскручиваться и показываться журналистам, критикам и коллегам. Во-вторых, с удовольствием вам анонсирую, что будет и второй фестиваль, и надеюсь, очень и очень серьезный. Там я буду президентом. Это фестиваль в Иваново, его проводит новый губернатор Станислав Воскресенский, замечательный человек, который сделал чрезвычайно успешный фестиваль «Короче» в Калининграде. Сейчас мы с ним будем делать конкурс «Пилот», это конкурс первых двух серий еще никем не виденных новых сериалов, которые еще в работе. Пройдет он где-то в начале сентября.

— Получается, в один год у нас появляются фестиваль готовых телефильмов и фестиваль сериальных пилотов — то есть два фестиваля, на которых показывают только сериалы.

— И этого мало, надо больше. Вполне логично, что у нас появляются фестивали такой направленности. Это показатель того, что происходит в мире, не только у нас. Того, что сериалы занимают очень серьезное место в кинопроцессе. Я, например, думаю, что в сериалах сегодня более смелые события, чем в обычном зрительском кино. Например, там есть такая вещь как драма. Там свобода, эксперимент, талантливые люди, и я могу сказать, что в Голливуде самые большие звезды звонят каждый день своим агентам со словами «найди мне хороший сериал». И зритель у сериала более взрослый. Он следит за повесткой, выбирает, платит за подписку Netflix, у нас тоже есть попытки создать русский Netflix, и еще более новые платформы появляются. Это, конечно, уже новый мир, но самое главное — другое. Когда я бываю в Америке, очень серьезные люди говорят мне важную вещь: если сегодня Коппола придет со сценарием «Крестного отца», его никто не будет снимать. Это будет сериал, понимаете? Приходит Скорсезе со сценарием фильма «Таксист», и его не смогут выпустить в кинотеатрах — тоже будет сериал. Тот самый великий американский кинематограф семидесятых годов сегодня невозможен. Ты должен сделать комикс, либо маленький независимый фильм для «Сандэнса», без звезд и прочего. А середина вот эта вся, которая и есть, на мой взгляд, настоящее кино, которая не выглядит как независимый фильм или как «Трансформеры» — она уже не имеет финансирования в кино. А в сериалах все это можно. Просто то, что говорится за два часа в фильме, рассказывается в течение десяти часов. Вот и все. И слава богу.

— То есть десять часов вам больше нравится, чем два?

— Когда есть хорошие авторы — конечно.

— На телевидении показали расширенную версию «Большого», значительно длиннее. Насколько я понимаю, для вас она очень важна?

— Это вообще другой фильм. Первый случай у меня такой. Это просто другой фильм. Не потому, что он длиннее. Он по-другому построен, у него другая структура, по-другому рассказывается. Три с лишним часа идет, и он линейный, от начала к концу. Там есть очень много сцен, которые мне были дороги, но которые пришлось вырезать.

— Вам больше нравится эта версия?

— Да.

— С болью резали?

— Я никогда не резал с болью, всегда считал, что ради главного можно избавиться от чего угодно. Почти в каждом фильме у меня есть момент, когда очень любимую сцену надо вырезать. Это меня преследует всю жизнь. И дело не в том, что больно резать, просто я снимал больше фильм, который прошел на ТВ, такой, немного медленный.

— Медленный фильм или телефильм? В телефильме можно быть медленным.

— Я бы не называл его телефильмом. Кто-то мне говорил, что я изначально снимал телефильм, а потом из него пришлось сделать кино. Нет, я делал просто фильм. Представьте себе: снимаешь «Фанни и Александр», а потом перед прокатом тебе сказали, что надо уместиться в два часа. А я снимал трехчасовой фильм, роман. И вот сейчас он выйдет, этот роман.

— Теперь вы снова возвращаетесь на телевидение? Второй сезон «Оптимистов» будет?

— Есть такое желание, но пока просто желание, не более того. Дело в том, что у меня есть еще один кинопроект, идею которого я очень давно вынашивал, мечтал его снять, но побаиваюсь про него говорить. Скажу буквально пару слов. Когда я был маленьким и жил в Одессе, в 1970 году, там случилась эпидемия холеры: город закрыли, из него нельзя было выехать, и в нем застряло огромное количество людей, приезжих, отдыхающих, мам с детьми и так далее. И город немножко сошел с ума.

— Как у Камю?

— Это скорее не Камю, а комедия, то есть трагикомедия. Пир во время чумы по-одесски. Я всю жизнь хотел его снять, у меня была масса идей, каких-то материалов, что-то я изучил, что-то я помню с детства сам, но никак не складывался сценарий, а сейчас вдруг неожиданно сложился. Сценарист Максим Белозор дожал, дописал, и у меня теперь соблазн страшный это снять. Сейчас буду подаваться в Фонд кино. Но это ретро, он совсем не такой камерный, как «Гипноз». Целый город, много персонажей… Но очень хочется.

«Я соскучился по маленьким драмам». // Сеанс. 4 сентября. 2009