Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.

В отличие от авторов фильма «Жги!», Сергей Лозница, конечно, не позиционировал «Кроткую» как «народное кино». Боже, упаси. Напротив, это кино обличительное, жесткое и как будто совершенно безнадежное в своих выводах. Безымянную героиню, которая едет навестить мужа-заключенного, засасывает город-зона, в котором все либо сидят (сидели), либо надзирают. Одно плавно перетекает в другое. Не остается в стороне даже сыгранная Лией Ахеджаковой «иностранный агент», в сновидческом финале правозащитница сидит по левую руку от верховного вертухая (Мадянов) и за всё его благодарит. В общем, все очень серьезно: злоключения начинаются на почтовом отделении (кто был на русской почте, тот поймет) и заканчиваются погружением в гулкую тюремную прорву.
Работая компилятивно (пара эпизодов и название из Достоевского, «воронок» из Германа, а все остальное, кажется, прямиком из Сорокина) Лозница достигает невиданного для себя комического эффекта — такой, знаете, ли «Борат» (как тонко подметил один из пользователей «Кинопоиска»). Преувеличение как прием, конечно, почти никогда не подводит. Но не встраивается ли режиссер и сам в общий круг насилия, который так самоотверженно предъявляет зрителю? Это гиперболы или гиперболоид? Бывает, дети муравьев рассматривают под лупой — сразу и не разберешь, изучают, или, может, решили чуть подогреть для смеха.
А подкреплен этот эффект принуждения к узнаванию мощнейший саундтрек, собранный на живую нитку режиссерской неприязни: от сталинского марша танкистов до группы «Воровайки». Приязни, впрочем, требовать было бы глупо. С какой стати? И остается только констатировать — результат достигнут. Кто не помнит Ванинский порт, тот вспомнит.
Спасибо за урок, гражданин начальник.
Гореликов А. Степанов В. От «Кроткой» к «Жги!»: Нам песня сидеть помогает. // Блог Сеанса. 12 декабря. 2017