— Григорий Наумович, ваше обращение к кинодокументам несколько неожиданно.

— После игровых, лент я решил попробовать си­лы в документалистике. Захотелось острее и убе­дительнее показать «рус­ское чудо», которое до сих пор остается для мно­гих генералов на Западе загадкой: как мы выстоя­ли, когда на каждый наш танк и самолет приходи­лось по четыре танка и четыре самолета гитлеров­цев. И не только выстоя­ли, но и сокрушили фаши­стов на Волге.

Я просмотрел сотни ты­сяч метров хроники, вклю­чая и съемки гитлеров­ских операторов: они сни­мали все целиком, считая, что после победы покажут, с какими невероятными трудностями пробивались к Волге. В этих кадрах я видел, как немецкие сол­даты зажимают уши и рвут на себе волосы, не в силах вынести ада. Это были страшные бои: на каждый квадратный метр приходилось по четыре-пять снарядов... Гитлеровские стратеги были асами своего дела, но, они не могли предвидеть, что в наших людях есть нечто такое, что делало и делает невозможное возможным. Это — главная идея наше­го полнометражного доку­ментального фильма.

— Вы удовлетворены обращением к этому жанру?

— И да, и нет. Документалистика учит совсем иначе, значительно глуб­же смотреть на актера и работать с ним. Откры­ваешь, что подчас в хро­нике (например, в кадрах о возвращении на Родину наших солдат после вод­ружения знамени на рейх­стаге или о параде на Красной площади, где командующий на белом ко­не принимает рапорт о победе и воины швыряют к подножию Кремля наци­стские знамена) есть множество художественных аспектов. Сейчас зритель уже понял, что игровой лентой так же, как и хро­никой, можно сказать и правду, и ложь. Просто хроника его не удовлетво­ряет — искусство хрони­ки необходимо в той же степени, что и искусство игрового кино. Ее мон­таж — чрезвычайно не­обычное и, перспективное дело! Мне удалось смон­тировать несколько извест­ных кадров хроники о бит­ве на Волге так, что Ро­ман Кармен спросил ме­ня, где я их взял. Кто-кто, а он-то всю хронику перевидел.

А не совсем я удовлет­ворен потому, что хрони­кой трудно все же выра­зить всю глубину твоих мыслей и чувств. Легко скатиться к мелодеклама­ции. К тому же интерес­ных психологических кад­ров о войне, как вам это ни покажется странным, — крупицы! Мне пришлось доснимать для фильма шестьдесят процентов материала, в основ­ном интервью.

— Григорий Наумович, режиссеры заявляют: ис­пользование хроники в игровых лентах придает им убедительность, дока­зательность и достовер­ность. А художественные кадры, в свою очередь, дают хронике эмоциональ­ный накал. Что вы думае­те о сочетании художест­венного и документально­го в современном кино?

— Я скажу одно: исти­на — конкретна. И будь то игровой эпизод, будь то хроника, все должно восприниматься зрителем истинно! В этом смысл искусства. Пока что по­пытки достижения такой истины не особенно удач­ны. Как ни изощряются режиссеры, зритель разоб­лачает — вот хроника, а вот снова актеры... Види­мо, надо искать не только по линии вставок хроники или подгонки техническим путем пленки с игровым содержанием «под хрони­ку». Можно, например, использовать хроникаль­ные кадры и как эскизы к художественным эпизо­дам. Главное — искать, искать... В поисках «Па­мяти» были свои радости. Мне кажется, особенно удалась съемка у могилы Неизвестного солдата, когда я снабдил операто­ров переговорниками и да­вал им команды на рас­стоянии, чтобы максималь­но сохранить правду чело­веческих чувств у людей, приходящих к этому огню среди цветов.

— Последний вопрос. Каковы ваши планы на будущее?

— Съемки и монтаж «Памяти» закончены. Сей­час озвучиваем фильм. Постараемся выпустить его к празднованию 25-й годовщины Победы над гитлеровским фашизмом. А потом, наверное, вер­нусь в художественный кинематограф. Вернусь с той же темой, самой доро­гой мне на всю жизнь.

Чухрай Г. Память о битве / Записал В.Свиридов // Московский комсомолец. 1970. 26 марта.