В одном из последних выпусков «Кинопанорамы» молодая сценаристка с гордостью сказала, что в ее новом фильме нет ни проституток, ни наркоманов, ни репрессированных. Наверное, многим зрителям тоже надоело вместо положительных героев, с которых хочется брать примера видеть на экране людей опустившихся, живущих по своим, не общепринятым законам. Наверное. Но думается все же, что сначала процессы облагораживания должны произойти в жизни, а потом уже на экране.
Мы хорошо помним время, когда на экранах ровными рядами шли трактора по необъятным просторам, белозубо улыбались положительные герои, с которых хотелось брать пример, а на деле все обстояло иначе.
Возможно, возразят мне, кино должно вести: сначала на экране, а потом в жизни. Сначала покажите, как надо, а тогда и сделаем, как надо. И еще есть очень распространенное мнение, что в кино зритель приходит отдохнуть, расслабиться после напряженного дня.
Аргументы эти «железны», но все происходящее с нами показывает, что желание уйти от проблем, психология страуса ни к нему хорошему не приводят. Проблемы надо решать, раз они существуют. А фильмы нужны разные.
О наркомании сейчас делается много документальных и художественных фильмов. Из потока кинолент выделяются два дебюта в большом кино: «Исповедь. Хроника отчуждения» режиссера Г. Гаврилова и «Игла» Р. Нугманова. Это дипломные работы выпускников ВГИКа.
В «Исповеди...» предпринята попытка объяснить уход молодого поколения в наркотики причинами социальными. Судьбы тридцатилетних связываются с судьбами поколений предыдущих поколений, живших в эпоху сталинизма. Безразличие, апатия, стагнация замотивированы в картине долгими годами лжи, безверия, догматизма в общественной жизни.
Попытки героя «Исповеди» вернуться в социум оканчиваются неудачей — к наркоманам общество относится не как к больным людям, которых надо лечить, а как к преступникам. Фильм взывает к милосердию и состраданию.
Картина «Игла» пытается «завернуть» проблему в красивую обертку. Она снята в жанре видеоклипа. Только этот видеоклип «раздут» до полнометражной величины.
Когда смотришь «Иглу», вспоминаешь и «Аутсайдеров» Копполы, «Вестсайдскую историю» (особенно в сценах драк). А Моро, главный герой ленты, которого играет Виктор Цой, временами напоминает Сильвестера Сталлоне из фильма «Первая кровь».
Происходящие в кадре события все время сопровождают обрывки радиопередач, своеобразный закадровый голос, комментирующий происходящее. К нему надо все время прислушиваться, чтобы преодолеть невнятицу, отличить явь от сновидений, происходящее сегодня — от воспоминаний.
Красивая оболочка предполагает и романтизированное содержание. Благородный Моро пытается сласти любимую девушку Дину, попавшую в руки шайки подонков-наркоманов. Приучил ее к наркотикам, «посадил на иглу» негодяй Артур Юсупович, с которым она вместе работает в клинике.
У главного героя есть друг Спартак. Он работает в котельной. В его компании слушают музыку 60-х годов, одеваются, как в то время, и, похоже, не хотят расставаться с той эпохой, эпохой надежды, выходить из нее в современность, жизнь реальную.
Героическое имя предполагает и героические поступки. Но увы! Бьет не Спартак, бьют Спартака. Зато он может произнести пламенную речь на засыпанной прошлогодними листьями арене — площадке для аттракционов. Речь, правда, во многом пародийную, а чаще невнятную, но, безусловно, героическую. Не всегда понятно, шутят эти ребята или говорят всерьез. Похоже, непонятно не только зрителям, но и им самим.
Зрителя как будто постоянно дразнят: в решающий момент битвы с наркоманами, когда мысленно ставишь на герое крест (один против пятнадцати), приготовишься сочувствовать, достанешь носовой платок, вдруг появляется - титр «Советскому телевидению посвящается». Драки кончаются фарсом.
Существенное место в картине занимают воспоминания. О том, как Моро и Дина отдыхали на море, как Моро пытался излечить Дину от пагубной страсти. Видеоклип предполагает быструю смену красивых картинок: пустынные пейзажи сменяет битва скорпионов в банке (этот образ передает кризисное состояние души героини), потом появляется эффектный черный корабль, а после корабля — жухлая трава перекати-поле.
И долго-долго катится в глубину кадра. Очень красиво.
А главное, заставляет подумать о том, что Моро — тоже вот такое перекати-поле. Он узнаваем, читается его прошлое при всей запутанности, загадочности его возникновения на экране. Но, вероятно, авторам фильма с трудом видится его будущее.
Несмотря на знакомые черты, он все же вымышлен, он — иллюзия. И, как в старое доброе время, в старом добром театре, он умирает «от пятого акта», от того, что история просто исчерпана.
Но в видеоклипе всё должна быть ярко и красиво. Пронзенный ножом неведомого убийцы, попросившего прикурить, Моро медленно закуривает и медленно идет по красиво заснеженной аллее.
Попытка «причесать» болезненные проблемы, придать им загадочный романтический колорит привела, на наш взгляд, к упрощению смысла. Видеоклип — жанр развлекательный, авторы «Иглы» «ошиблись жанром». Точнее попадание в «Исповеди…», хотя исчерпывающая постановка вопроса — в фильмах завтрашнего дня. Так же, как и его решение.
Филатова И. Смерть «от пятого акта» // Смена. 1989. 19 января. № 16.