<…> Судя по всему, Сигарев и компания не комплексовали по поводу высокой классической планки, а просто увлеченно и с полной отдачей делали кино, название которого пришло потом. Василий Сигарев и Яна Троянова (не только сыгравшая одну из основных ролей, но, по сути, выступившая соавтором картины) — люди театральные, так что для них найти кинематографический ключ было принципиально. Требовался оператор с абсолютной органикой, способный обжить и освоить условное пространство — неважно, в интерьере или на натуре.
И он нашелся. Камера Алишера Хамидходжаева плавает в текучем, прозрачном и немного призрачном зимнем воздухе провинциального городка. Из утреннего тумана прорисовываются контуры персонажей: их всего около десятка, а происходящее с ними укладывается в три разные, но внутренне связанные истории, напоминающие по стилю некрофильские страшилки, которые каждый слышал когда-то в детстве.
Мать-алкоголичка (мощная роль Ольги Лапшиной), вступившая на путь исправления, с нетерпением ждет близняшек-дочерей, которых уже отправили к ней маршруткой из детдома. Ждет, да не дождется. Молодая проблемная пара (Яна Троянова и Алексей Филимонов) едет в электричке из церкви после венчания: кажется, что даже ВИЧ-инфекция, которой страдает бывший наркоман, теперь не так страшна. Но это только кажется. Мальчик, к негодованию матери и отчима, норовит сбежать из дома, чтобы встретиться с непутевым отцом, фанатом игровых автоматов (Евгений Сытый). Все эти мечты если и осуществятся, то не здесь, а в царстве мертвых, куда во второй половине фильма мы переносимся вместе с его героями, оказавшимися по ту сторону черты. «Сначала черта горизонта резка — прямая черта между жизнью и смертью. А дальше — так низко плывут облака, и в этом, быть может, судьбы милосердье» (Мария Петровых).
Черту между жизнью и смертью Василий Сигарев неплохо изучил еще в «Волчке», своем кинодебюте. Уже там юная героиня, отвергнутая непутевой матерью, искала спасения на кладбищах, в объятиях призраков и страшных сказок. Теперь драматург и режиссер продолжает исследование пограничной зоны на более широком тематическом поле. Призраки и мертвяки — это не самое страшное; с ними успешно конкурируют озверелые гопники, отмороженные менты, врачи-убийцы (с ВИЧ-инфицированным в больнице медперсонал не хочет возиться) — архетипические персонажи реальности, служащие проводниками в загробный мир. Они присутствуют здесь в своем лучшем виде, со всеми прелестями. Но, как и «Волчок», «Жить» — не социальное кино и не чернуха, поскольку фильм высветлен светом внутреннего сопротивления. Те, кто называет его невыносимым, по-своему правы; ну, пусть тогда воспринимают просмотр как экстремальный спорт.
Впрочем, идя по лезвию бритвы, авторы все-таки щадят зрительские чувства: они избегают крайностей некрореализма, погружая нас вместо этого в мифологический некросимволизм. Утопленник разъезжает на велосипеде, а погребенные дети и растерзанный убийцами жених оживают на руках своих близких. Здесь на грани фола было все: чуть пережмешь в музыке, в диалоге или пластическом гриме — потеряешь доверие. Но Сигарев выруливает по своему опасному маршруту к редкому в наши дни результату — современной экзистенциальной трагедии, когда даже прямые подсказки типа гаснущей во время венчания свечи мы воспринимаем как перст рока. При этом режиссер ухитряется внедрить в ткань гиньоля своеобразный сигаревский юмор, вовсе даже не черный: это трудно объяснить, но это можно почувствовать.
Камера продолжает отстраненно, на дальних планах, фиксировать объективность кошмара. И постепенно сквозь него прорастает очень русский сюжет о вере в чудо вопреки всему. Но это не слепая вера, и чудо здесь не вполне божественного толка. Героиня Яны Трояновой бежит за священником с вопросом: зачем любить, если смерть хватает за горло? Ответа в словах нет, он будет дан другим способом, в другое время и в другом месте, когда рассеются морок и туман. И тогда без лишних заклинаний, без молитв станет нутром понятно, зачем жить в этом, казалось, навсегда и бесповоротно убитом пространстве. А если формулировать словами и произнести вслух, вывод окажется пугающе банальным, так что лучше не будем.
Плахов А. На грани фола. Жить // Блог Сеанса. 6 июня. 2013