Алла Боссарт: 25 лет вы [с Александром Миндадзе] вместе. Ведь были наверняка и другие предложения? Почему именно и только Саша?
Вадим Абдрашитов: Предложения были... Но у Миндадзе — живые люди в живом времени, понимаешь? Такую стереоскопию среды, времени и человека я ни у кого больше не встречал. И все 25 лет мы ставили перед собой абсолютно новые задачи. Каждую картину начинали с нуля. Это главное.
Алла Боссарт: Но все-таки ваши фильмы несут на себе такой мощный отпечаток личности по имени Абдрашитов — Миндадзе... «Я тебе один умный вещь скажу»: ваша репутация в кино — абсолютная честность. Может, это и есть алгоритм? Шампур, на котором вы сидите четверть века...
Вадим Абдрашитов: Делать кино очень сложно — огромная затрата жизни. По-настоящему работать можно только при условии такого внутреннего движителя: невозможно не снять эту картину. Нам должно быть интересно. И больше ничего. А что касается цензуры... «Охота на лис» была, например, просто растоптана начальством. Герой мечется как медведь в клетке — это еще почему? Как у благополучного советского рабочего, живущего по канонам советской действительности, может быть не радостно, не спокойно на душе?! Я отказался вносить поправки и был отстранен от картины — практически уволен, когда картина была уже готова. Собрались начальники и стали «доводить картину до ума»... Руками этих людей было выброшено шесть эпизодов. Нам удалось вернуть пять. Шрам этих идиотических усекновений на картине заметен. Но это закаляло нас и воспитывало начальников. Мы относились к цензуре как к данности. Дважды два — четыре. Это факт и не повод выходить на трибуну. Государство дает деньги, государство будет в претензии. Это тоже факт. Но и они привыкали с нами считаться.
Алла Боссарт: Такая «брестская крепость» в работе, когда стоишь до последнего и — никаких уступок, никогда, — это же крайне неудобно, куча неприятностей...
Вадим Абдрашитов: Из очереди на квартиру выкидывали, били рублем...
Алла Боссарт: Депрессии, «жизнь немила» — бывало?
Вадим Абдрашитов: Вот этого никогда. Если мы везли картину на приемку в Госкино, на студии накрывался стол. И если не принимали — стол все равно шел в дело. Ну, не сдали. Значит, будем брать измором...
Алла Боссарт: Отрицательный результат — тоже результат?
Вадим Абдрашитов: Конечно. И потом, неожиданных-то ударов, в общем, не бывает. Всегда примерно знаешь, чего от них ожидать... Ну вот — конец 79-го года, завершаем съемки «Охоты на лис» и вовсю уже думаем о «Параде планет», уже готов сценарий «Сборы»... Последний съемочный день. Вернее, ночь. Отсняли в вокзальном ресторане Серпухова последние кадры, утром погрузились на электричку и покатили в Москву встречать Новый год. В электричке купили газеты, а там обращение Бабрака Кармаля с просьбой оказать братскую помощь афганскому народу. Началась афганская война. И я сказал: все, Саша, нам похерят «Парад планет» с его безумной игрой в войну, в жизнь и смерть... И мы поехали не домой, а сразу в Госкино, и там подтвердились все мои опасения. Ну что ж... Стали делать «Остановился поезд» — параллельно готовясь к «Параду планет».
Алла Боссарт: А как это возможно: делать одно, а думать о другом?
Вадим Абдрашитов: Все возможно. На «Поезде» мы встретились и подружились с Олегом Борисовым. Поняли, что это наш актер — гениальный, способный жить и творить в параллельных мирах и думать о многих вещах сразу... Мозг вообще большой, там много всего умещается.
Алла Боссарт: Без противоречий?
Вадим Абдрашитов: Вот ты правильно сказала: «алгоритм». Способ мышления, позволяющий решать разные задачи, на разных языках, но...
Алла Боссарт: С общим вектором?
Вадим Абдрашитов: Скорее в пространстве одной ниши.
Алла Боссарт: А что это за ниша? Современная притча? Психологический памфлет?
Вадим Абдрашитов: Любая частная история: отношения мужчины и женщины или столкновение на железной дороге — это рассказ о способе жизни. И если рассказывать эту историю правдиво, ты неизбежно говоришь о времени, за которым встает способ жизни страны...
Алла Боссарт: В фильмах Абдрашитова — Миндадзе почти всегда борются два начала: иррациональное, условное — и едва ли не публицистическое. Кто из вас «фантаст», а кто — носитель социальной приземленности?
Вадим Абдрашитов: Все это переплетается — и в кино, и в нас... Многое определяется актером. И материал, конечно, диктует свой язык. Мы очень долго искали материю «Парада планет»: степень условности, природу условности... Там очень много нелепого с точки зрения бытописательства. Люди находятся между двух миров: убиты, но живы. И совершают путешествие по своей памяти, жизни, совести... И все это про жизнь — реальную, нашу.
Алла Боссарт: И наоборот? Сюжет, задуманный как «совковый» конфликт...
Вадим Абдрашитов: «А давай-ка теперь про безобразия на железнодорожном транспорте»? Нет, конечно. Характер — вот повод и мотив. А Олег Борисов привнес сюда еще такой космос своей личности...
Алла Боссарт: Ты сказал «наш актер». А что это такое — ваш актер?
Вадим Абдрашитов: Наш актер — тот, с кем интересно работать. Мы закончили съемку «Остановился поезд», не сняв два эпизода. Вообще не снимали. Потому что имели дело с Борисовым и с Солоницыным. И все, что мы вложили в те два эпизода, эти актеры уже сделали в картине!
Алла Боссарт: Можно сейчас сделать картину «Остановился поезд»?
Вадим Абдрашитов: Ну можно, наверное. Но совсем по-другому. Откровенность высказывания, прозрачность политики делают короче путь между замыслом и результатом...
Алла Боссарт: Доступность темы, мне кажется, лишает творчество упругости. Нет сопротивления — и ты проваливаешься в какую-то пустоту. Поэтому мне меньше других твоих фильмов нравится «Время танцора»: в нем вдруг появилась аморфность. Раньше была сплошная мускулатура — фильмы состояли из мышц. А сейчас — видимо, потому, что время аморфное, — вы и сами вдруг будто провалились в какую-то пустоту.
Вадим Абдрашитов: Бисмарк, что ли, сказал: искусство рождается в неволе, мужает в борьбе и гибнет при свободе. В этом есть правда. Но я бы не согласился, что «Время танцора» — аморфное кино. Это картина об аморфности. О полном релятивизме устоев человеческой жизни, о бездомности — поэтому такое ощущение она вызывает...
Алла Боссарт: А сам ты — из какого дома?
Вадим Абдрашитов: В каком-то смысле — тоже бездомный. Офицерский сын: «мой адрес — Советский Союз», родина в буквальном смысле. Мы жили везде. Мотались по всей стране. В Сибири, на Камчатке, на Сахалине, в Москве, в Ленинграде, в Казахстане... Только успевал из школы в школу. Вечный новичок. Кочевое детство. Помню, в степи жили, город — крупный железнодорожный узел. Только железная дорога — и больше ничего. Будто бы вся страна — на колесах. И так оно и было! Люди ездят с места на место, значит, встречаются, расстаются, меняют место жизни, а значит, и саму жизнь... Вот что интересно. Образ железной дороги — это перемена участи в буквальном смысле.
Алла Боссарт: А ведь это и есть ваша тема... Такое детство дает очень объемную картину жизни. Теперешнее кино не кажется тебе худосочным оттого, что эти московские мальчики все придумали?
Вадим Абдрашитов: Момент вторичности силен. Но и жизненный опыт — вещь относительная. Что такое режиссер в 25 лет? Он сформировался в новые времена. В зыбкое, неструктурированное время, которое и есть его опыт. Все можно, но они не знают, что именно... Что такое хорошо? Что плохо? Время нравственного релятивизма...
Алла Боссарт: А следовательно, и художественного? Идеологи «братвы» искренне считают, что делают правильное кино, нужное народу.
Вадим Абдрашитов: И по-своему они правы. Есть кинематограф, и есть киноискусство. Фильм «Титаник» не пахнет киноискусством. Но это безусловное достижение кинопроизводства. Идеальный продукт цивилизации, пригодный к потреблению в Африке, в Киргизии, в Москве, в Нью-Йорке, в Париже. Кинематограф занимается тем, с чего он начинал, и пусть он этим и занимается. Это балаган — и развивается как ярмарочный балаган, и очень мощно.
Алла Боссарт: Проекция конфликта цивилизации и культуры?
Вадим Абдрашитов: Да! И сейчас это противостояние ощущается особенно остро. Противоразвитие даже. Совершенно разные процессы — с полярными векторами. Цивилизация наращивает обороты чрезвычайно мощно. Особенно наглядно — на примере России. Подняли железный занавес — и мировая цивилизация хлынула сюда мощным потоком...
Алла Боссарт: Который смыл культуру?
Вадим Абдрашитов: Еще нет, но культура уже захлебывается.
Алла Боссарт: Ты считаешь, что Россия отражает мировые процессы?
Вадим Абдрашитов: Не отражает, но подвержена им. Она втягивается в русло планетарного развития. Нельзя существовать только своей «особливостью». Чтобы нас услышали, мы должны предъявлять продукты, в том числе продукты кинематографа, на уровне мировых стандартов: то есть понятные, сделанные на понятном языке. В Европе сейчас тот же самый процесс: усредненное, лишенное национального своеобразия кино. Но, например, во Франции народ вдруг пошел на французское, на свое кино. А не на американское. Очереди стоят на Елисейских полях. Это синусоида. Мы сейчас в нижней ее точке. Но я не думаю, что это падение в бездну. Мы переживаем то же, что и весь мир, — синфазно ему. Просто у нас эти процессы весьма рельефны.
Алла Боссарт: Ты руководишь студией «Арк-фильм» на «Мосфильме». Рассматривая сценарии, которые вам приносят, вы сообразуетесь с личным вкусом?
Вадим Абдрашитов: Ну нет, конечно. Мы не откажемся от проекта, который явно работает на кассу, но при этом грамотный, энергичный сценарий и профессиональный режиссер при нем... Не так часто это бывает.
Алла Боссарт: Профессия уходит из кино?
Вадим Абдрашитов: Во многом уходит. Средний советский фильм по профессии выше нынешнего. По всему: по драматургии, по актерской игре, по работе режиссера, по монтажу, по музыке, по операторским делам...
Алла Боссарт: Но феномен в том, что те же самые режиссеры, которые в советское время снимали, как ты говоришь, профессиональное кино, сейчас снимают то, что с ним рифмуется...
Вадим Абдрашитов: Они не научились снимать развлечение. Ведь это сложно — снять детектив, пальбу, мочиловку... Драматургическая рыхлость. Режиссерская вялость. А отсюда — дефицит профессии и во всех звеньях.
Алла Боссарт: Так рынок запрашивает, что ли, непрофессиональную работу? Зритель хочет эту рыхлую туфту?
Вадим Абдрашитов: Успех «Титаника» доказывает это. Что происходит с «Оскаром»? Вспомни, какие фильмы получали «Оскара» когда-то — и какие сейчас. Дайте нам простейшее. Жвачку. Не думать и не чувствовать. <...>
Боссарт А. Вечный новичок. // Новая газета. 2000, 18 декабря