<...>
...приехав в Москву, в последний предновогодний день мы поехали в Госкино, где наша догадка подтвердилась. «Парад планет» нужно откладывать то ли на время, то ли вообще! Таким образом мы оказались без сценария. Тогда Миндадзе вспомнил о своём дипломном сценарии «Смерть машиниста», сделанном на хорошем материале с интересными фактурами. А главное — там намечался интересный образ следователя... такая достоевщина...
Опять довольно простая история, в которой ничего особенного не происходит, кроме длинных разговоров двух героев... Это про жизнь, про железную дорогу, про народ, про власть и так далее. Но у меня не было никакого намерения снимать какой-то обличительный, публицистический фильм о железной дороге, а через это рассказывать о всей нашей жизни... Больше всего меня интересовал следователь Ермаков... Вот такой человек, ненавидящий всех за ту жизнь, которую они ведут, за жизнь, похожую на суицид.
Но ясно было, что этот сценарий скорее не для кино, а для телевидения. Так что сразу, чтобы не раздражать начальство убрали заглавие «смерть машиниста», а назвали более нейтрально «Диалоги», подчёркивая дискуссионность... Прикинули, что это должен быть двухсерийный телевизионный художественный фильм, это не кино... <...>
На него и вышли. Грошев, прочитав сценарий, схватился за голову — о чём вы говорите, какой телефильм? Никто, никогда, нигде и ни за что это не запустит! Вы понимаете, что предлагаете?
Но мы рискнули, стали перерабатывать этот сценарий в киновариант. Это была большая работа, и когда две серии превратились в одну, поехали в Госкино. <...>
Начались истории с Борисовым и Солоницыным. Сначала с утверждением Борисова. <...> Он ушёл со съёмок картины Зархи «26 дней из жизни Достоевского». А после Борисова... Достоевского играл Солоницын... <...>
Дело в том, что отснявшись уже в двух третях картины и побывав в зарубежных командировках, Борисов, не могущий больше уступать режиссёру в трактовке Достоевского, развернулся однажды и ушёл со съёмочной площадки, отказавшись от этой работы. Это, кстати, произошло, когда режиссёр потребовал, чтобы Фёдор Михайлович показал кукиш иконе. Чего только не делали, чтобы его вернуть обратно, как только его не пытали, но не прошло. Тогда по Госкино был издан приказ, запрещающий снимать Борисова. И тут как раз я-с идеей снимать именно его в роли Ермакова в «Остановился поезд». Ну, началась новая эпопея.
Пошёл к Сизову, генеральному директору «Мосфильма» просить разрешения всё же снимать этого актёра, но мне было сказано, что Борисова, по крайней мере, ближайшие два года снимать нельзя. Так что — «Пробуй других!». Я пробую, пробую... Мне кого-то советуют... Но я-то знаю, что именно он абсолютно идеальный исполнитель этой роли... Тогда мы с Миндадзе всё же поехали к нему в Питер, позвонили, он приехал к нам в гостиницу, напряжённый такой, дистанцированный. Поехали к нему домой. Жена его Алла нас чаем поит, а он читает сценарий. Пришёл на кухню, видно, что под впечатлением, заговорил об Ермакове увлечённо, и всё же: «Пустое всё это, никогда меня не утвердят, не пробьёте...». Но уговорить приехать на пробы удалось. Инкогнито!
Пробовался, конечно, блестяще. Так здорово всё делал, что я сидел потом перед несколькими дублями и не знал, какой из них предъявить, потому что каждый хорош по-своему. Ну, приехал Борисов на пробы и уехал. А всё это конспиративно, никто ничего на студии не знает. Плёнку для Сизова вынес тоже конспиративно, все дубли. А он мне говорит: «Ну, и что? Кто должен отбирать?» — «Ну, вот не знаю, сами посмотрите». А Сизов отвечает — «Да, я знаю, что он хороший актёр, но снимать его сейчас нельзя!». Пошло время, пауза. Каждый день хожу к гендиректору, показываю конкурентов. Пауза. Потому что ясно, что Ермаков — это Борисов. «Может, как-то конспиративно?..» — подсказываю. Пауза, а время идёт. И в конце концов мне говорят:
«Ладно, только снимать подальше от Москвы, никаких интервью, никаких разговоров. Привезти из экспедиции уже готовую картину.» Словом, кое-как запустили с Борисовым...
Но пикантность всей ситуации ещё обострялась тем, что в итоге у меня на съёмочной площадке предстояло встретиться сразу двум Достоевским. Отказавшемуся от этой роли Борисову и сыгравшему эту роль Толе Солоницыну. Ещё до встречи актёров мне говорили — ты сошёл с ума! Они никогда не сойдутся в одном кадре!
Но как бы то ни было, на съёмочной площадке «Остановился поезд» встретились два Достоевских, два замечательных и благородных человека. Благородством было уже встретиться, а затем вместе рассказывать всю эту историю. Так что и встретились, и работали, как художники, и в застольях общих участвовали, общаясь уже чисто дружески. Редко бывает такое в актёрской среде... <...>
Толя работая на картине уже был после своей сложнейшей операции по удалению лёгкого. Ведь это, кажется, его последняя законченная картина... Он был, увы, ещё слаб, и нужно было его как-то поправлять. А директором у меня на картине работала славная женщина, замечательная Люся Гебелая. Она придумала послать Толю вместе с его врачом в Пущино, где мы собирались жить в экспедиции. Он месяц там гулял и дышал свежим воздухом под присмотром врача в ожидании приезда всей группы. Поэтому к нашему приезду он поздоровел и выглядел хорошо, был в форме...
А потом на съёмках, как я сказал, Борисов с Солоницыным не то чтобы дружили, но ладили, общались друг с другом чрезвычайно уважительно... Ведь в те времена мы ночи напролёт не просто за дружеским столом сидели, выпивали, но беседы вели, стихи читали... <...>
Картина «Остановился поезд» вышла на экраны в 1982-м году после тяжёлого периода сдачи и лежания на полке и сразу стала известной. Хотя, конечно, её можно назвать в каком-то смысле антикинематорафической. Ну, что там происходит? По сюжету сидят в унылом гостиничном номере два не очень красивых и не очень молодых человека, разговаривают между собой и никак не могут договориться... <...>
Но пикантность заключалась в том, что критики впрямую ничего не могли тогда о картине написать. И полуграмотные ребята из них придумали, что мы чего-то не договариваем или держим какие-то фиги в кармане... Какие фиги в «Остановился поезд»? Когда прямо перед камерой сидят люди и чёрным по белому размышляют о том, в чём виноват народ, если его не приучили работать?. Если и сейчас я смотрю картину, то не понимаю, что вообще-то происходило тогда с советской властью, если она этот фильм всё-таки пропустила. Потом кое-что стало ясно...
Суркова О. Время как судьба в фильмах Абдрашитова. // М. ИМЛИРАН, 2014