«Ералаш»

За годы детский юмористический киножурнал стал фрагментом национальной матрицы — пережив и ролевой образец, взрослый «Фитиль», и советский строй, и патерналистскую модель отношений взрослых с детьми. Будучи живой стенгазетой — оказался долговечнее стенгазет. В роли потешного назидания — живучее эпохи назиданий. Как торт «Прага», лагерь «Артек» и праздник Первомай, он успешно прошел ребрендинг и стал осколком новособранного русского пазла. Скажут: не тот сейчас «Ералаш». Так и «Артек» не тот, и Первомай — а марка все равно продается, находя устойчивый спрос, интерес и централизованное финансирование в случае недобора средств.

Журнал «пробили» в верхах осенью 1974 года под рабочим названием «Фитилек»: все знали, что большой «Фитиль» патронирует Суслов, и рассчитывали на благоволение. Название «Ералаш», вопреки мифу, придумала дочь главного редактора Хмелика (детского драматурга), будущая сценаристка фильма «Маленькая Вера» и жена режиссера Пичула, которого позже тоже подтянули снимать «Ералаш». В тот год они еще не были знакомы, так как учились в седьмых классах городов Москва и Жданов на расстоянии тысячи километров друг от друга — зато носили самые расхожие «ералашевские» имена Маша и Вася, что само по себе сближает.

Журнал квартировал на детской студии Горького, выходил с периодичностью четыре выпуска в год, по три двухминутных сюжета с мультипликационной заставкой каждый, и предварял детские киносеансы в 15:00 по будням и утренние по выходным и каникулам. Зритель, перекормленный черно-белыми страшилками о том, что бывает с детьми, не соблюдающими правил дорожного движения, встречал первые же рыбниковские аккорды ревом восторга. Редакция, столкнувшись с пиковой популярностью малолетних артистов, с четвертого выпуска приняла соломоново решение не указывать в титрах имен исполнителей — чтоб не зазнавались. Запрет продержался восемь лет до тридцать третьего выпуска и пал под гнетом реальности: детей-звезд все равно знала вся страна благодаря журналу «Экран — детям», титрам полнометражных картин и детским жюри международных кинофестивалей, где «ералашевцы» были нарасхват.

Центральной фигурой каждого альманаха был рыжий: именно в рыжем мальчике массовое сознание склонно видеть эталон неслуха и плута — а жанр плутовского «томсойеровского» скетча немедленно стал в «Ералаше» основным. Даже Голливуд в детском кино предпочитал снимать рыжих Микки Руни, Расса Темблина и Руперта Гринта — что уж говорить о нашей стране невыученных уроков, в которой первый же выпуск мультипликационного сборника «Веселая карусель» начинался песней про рыжего Антошку, который не шел копать картошку. Из дюжины «ералашевских» суперстаров главные — Паша Степанов, Саша Комлев, Саша Лойе, Аркаша Маркин и Макс Пучков — были рыжими. Фракцию упитанных карьеристов представлял Максим Сидоров, а очкарики так и остались без фронтмена: лица легко менялись, и русского Гарри Поттера не случилось.

Поэкспериментировав со взрослыми, эталонным отцом назначили рыжего Михаила Кокшенова.

На журнал практически сразу стали распространяться твердые табу ювенальной цензуры, исключавшие на экране: курение, жвачку, глупость, игру в фантики, спрятанный мел, отъем мелочи у малолеток и подглядывание девчонкам под юбки (только в пилотном выпуске чудом прошел сюжет с кавалькадой пожарных машин, примчавшихся тушить столб сигаретного дыма в школьном туалете). Чуть позже Хмелик добавил к ним командирское вето на четыре вида сюжетов: сбор макулатуры и металлолома; игра на уроке в морской бой; отказ уступать место бабушке-дедушке в автобусе; папа-мама-бабушка-дедушка за Мишу-Сашу-Аню-Катю делают уроки. Сценарии на эти немудрящие темы составляли девяносто процентов всех приходящих в «Ералаш»; поднадоело. Даже и без этих схем золотой фонд любимых нацией «коротышек», регулярно повторяемых в дни каникул, существенно вырос: «Держись, Вася!», «Прощай, Вася!», «Мандарин» (в действительности сюжет назывался «Однажды»), «Близнецы», «Прививка», «Серега, выходи», «Без портфеля» и «Сила привычки».

Староформатный «Ералаш», как и многое на Руси, подкосила свобода. В миру дети перестали учиться, читать и выполнять домашние задания — и на экране пройдоху Тома Сойера сменил Пиноккио с ослиными ушами. Ребенок из ушлого хитреца стал полусонным зевающим нахалом, не имеющим нужды в виртуозном обмане. Герои «Ералаша» вслед за прототипами стремительно поглупели — что тоже местами было смешно, но никак не для взрослых. «А также их родители» повсеместно переставали смотреть новый журнал и сегодня пребывают в абсолютном неведении, что с четырех ежегодных выпусков он давно перешел на одиннадцать, а общий постсоветский архив насчитывает 230 выпусков против восьмидесяти снятых в СССР.

Генеральный директор Грачевский нашел единственный конфликт, сохранившийся в золотом детстве без тирании и наказаний за двойки: «мальчик — девочка». Если в старину сюжеты «Чудное мгновенье» и «Я встретил вас» выходили от силы раз в год, то теперь — дважды за выпуск. Как и все детское кино планеты, российское озаботилось единственным вопросом «Как побыстрее потерять девственность». «Ералаш», конечно, до такой трефной темы, не доходит, блюдя целомудрие, — но дорожку мостит.

Тем и жив.