Можно, пожалуй, сказать, что Василий Меркурьев приобщился к искусству еще мальчишкой. Его отец-крестьянин любил пение и исполнял должность регента в кладбищенской церкви. Здесь, в хоре, и начал подросток Вася свое «художественное образование» — у него был абсолютный слух и неплохой голос. А в играх со сверстниками он облачался в рогожный куль, как в рясу, и с невозмутимо-серьезным видом изображал один за всех церковную службу, имитируя и тоненький тенорок отца Евгения, и густой бас отца Александра, и даже эхо, вторившее им под сводами церкви.
Революция изменила судьбу церковного певчего, столяра-подмастерья Василия Меркурьева. Окончив школу, юноша становится активистом школьного клуба, а затем участником агитпроп-бригады.
Как-то в годы гражданской войны Меркурьев заявился к заезжему петроградскому гастролеру, выложил перед ним несколько картофелин. Это был гонорар за обучение актерскому мастерству. Два-три сеанса — и начинающий служитель Мельпомены постиг тайны сценического искусства: каким голосом декламировать патетические монологи, как прижимать к сердцу руки при изъявлении любовной страсти. Но вскоре молодой человек, зачисленный в труппу драматического театра города Острова, ощутил серьезные пробелы в своей скоротечной профессиональной подготовке. Чтобы восполнить их, он едет в 1923 году по путевке губкома комсомола учиться в Ленинградский институт сценических искусств и попадает в надежные руки выдающегося театрального педагога Л. Вивьена.
Роль дряхлого служаки-ватерана Грознова в комедии Островского «Правда хорошо, а счастье лучше», блестяще сыгранная сначала в дипломном спектакле, а затем на сцене ТАМ (Театра актерского мастерства), создала Меркурьеву репутацию талантливого характерного актера.
И вот, демонстрируя растут мастерство перевоплощения, он появляется в ролях классическое репертуара: Луки («На дне», Расплюева («Свадьба Кречинского»), попа Павлина («Егор Булычов»), купца Восьмибратова («Лес»).
С образа старика началась и кинематографическая биография молодого Меркурьева («История одного машиниста», 1935).
В фильмах предвоенных лат Меркурьев «пробует» себя в разнообразных ролях: то он выступает чудаковатым инвалидом-газетчиком («Подруги»), то преображается в солидного начальника штаба («Танкисты»), то набрасывает острую зарисовку крикливого студента-меньшевика («Возвращение Максима»), то создает яркий психологический портрет штурмовика Краузе, обманутого демагогической гитлеровской пропагандой («Профессор Мамлок»).
Между прочим, с образом Краузе связан один забавный эпизод. Меркурьев был женат на дочери известного театрального режиссера Вс. Мейерхольда, который не склонен был переоценивать достижения своего родственника и иногда сдержанно замечал:
— У меня есть хороший зять Меркурьев. Об артисте Меркурьеве — не осведомлен.
Но однажды, увидев на экране, как смачно жует бутерброд пивной штурмовик Краузе, Мейерхольд почувствовал доподлинность этого образа и полушутя-полусерьезно сказал:
— Каюсь, артист Меркурьев, кажется, действительно существует...
Сам Меркурьев склонен считать своей первой настоящей удачей в кино образ боцмана Догайло в фильме «Танкер "Дербент"». Надо заметить, что главная — производственная — тема одноименной повести Ю. Крымова, видимо, показалась авторам экранизации неспособной увлечь зрителя, и поэтому они стремились насытить сюжет побочными, развлекательными эпизодами. Но то, что было недостатком фильма в целом, обернулось для артиста счастливым случаем раскрыть свое замечательное комедийное дарование.
С невозмутимой серьезностью, и от этого еще более смешно, выкидывал Догайло — Меркурьев разные трюки среди подвыпившей компании в ресторане, на палубе танкера и даже взобравшись на высоченную мачту. Однако облик безулыбчатого, сосредоточенного боцмана с обвислыми кончиками усов скорее продолжал традиции кино комедийных масок прошлого, чем прокладывал новые пути в искусстве комедии.
Стремительный рост популярности Меркурьева-киноактера, как это ни странно, начался только после войны, то есть когда у него за плечами был уже почти двадцатилетний сценический путь и несколько эпизодических ролей в различных фильмах.
Лейтенант Туча из послевоенного фильма «Небесный тихоход» унаследовал не только достоинства, но и недостатки боцмана Догайло: в образе принципиального женоненавистника, в конце концов, как и полагается, попавшего в любовный плен, было больше от условных комедийных традиций, чем от живой жизни. Но зрителей пленил мажорный, жизнеутверждающий талант актера.
В «Верных друзьях» Меркурьев сыграл роль академика архитектуры Нестратова — человека чуть фанфаронистого, обюрократившегося, но под влиянием друзей юности и под воздействием самой жизни излечившегося от своего недуга. Этот самоуверенный академик приучился командовать людьми и не умеет, не желает их выслушивать. Однако Нестратов у Меркурьева по-настоящему талантлив, умен, энергичен. Его эгоистические замашки, зазнайство и высокомерие артист не возводил в коренные черты характера, а, наоборот, изображал как наносные, появившиеся в результате привычки рассматривать жизнь из окна своего кабинета. В этой роли Меркурьев показал, что ему доступны и гротесковые и эксцентрические краски.
Смех — неотъемлемое и безотказное оружие Меркурьева. Однако не все оттенки смеха одинаково близки и органичны дарованию актера. Его гораздо больше влечет к мягкому, добродушному юмору, чем к резкой, злой, уничтожающей сатире или ядовитому сарказму.
В сценарии фильма «Обыкновенный человек» (по одноименной пьесе Л. Леонова) Меркурьев получил великолепную драматургическую основу для создания образа, в чем-то родственного Нестратоау, но гораздо тоньше и искуснее выписанного. Меркурьев сыграл оперного певца Ладыгина интересно, и все же образа, равного леоновскому, не получилось.
В превосходном фильме «Сережа» Меркурьев играет совсем маленькую роль «дяди-капитана». Эта работа актера лишний раз свидетельствует, что эпизодическому образу могут быть свойственны и глубокое содержание и психологическая тонкость.
...С беспредельным восхищением взирают русоголовые поселковые ребятишки на импозантную фигуру «дяди-капитана». Он как будто и радушен, и добр, и неглуп, но уж больно чужеродно выглядит его «экзотическое» великолепие в скромной и непритязательной житейской обстановке!
Кажется, еще один нажим, еще одни штрих порезче, и фигура капитана превратится в откровенную пародию. Однако удивительное чувство меры не изменяет исполнителю. Этой небольшой ролью Меркурьев как бы полемизирует сам с собой, с грехами своей актерской молодости, когда он предпочитал комедийную маску и еще не замечал всех сложных переплетений живой жизни, многообразия человеческих характеров.
Дарованию Меркурьева в гораздо большей мере свойственно, если можно так выразиться, позитивное, чем негативное начало: его тянет к утверждению, а не к отрицанию. В этом смысле любопытна работа Меркурьева в фильме «Люди на мосту». Играя начальника строительства Булыгина, актер всячески старался показать лучшие качества его натуры: честность, неукротимую энергию, стремление браться за самые трудные, самые сложные задачи.
На второй план отошли ошибки, допущенные Булыгиным. Критики отмечали неубедительность перерождения этого человека из обюрократившегося министерского вельможи в увлеченного своим делом строителя.
Сценарий С. Антонова давал достаточно материала для такой убедительности. Но не тому Булыгину. Герой Меркурьева не перерождается, не излечивается по той простой причине, что не страдает бюрократическим недугом. С самого начала актер играет его человеком деятельным, энергичным, творчески беспокойным, убежденным, стойким. Здесь видение образа актером вошло в конфликт с замыслом кинодраматурга.
Почти в сорока фильмах снимался Меркурьев. Среди созданных им образов были и персонажи из классических произведений, и сказочные, и исторические, но чаще и охотнее всего актер выступал в ролях своих современников.
Недавно Меркурьев сетовал на то, что ему еще не удалось осуществить на экране свою мечту — создать большой интересный образ современного героя.
В связи с этим может возникнуть вопрос: а не преувеличивает ли актер свои возможности, претендуя на масштабный образ героя современности? Но вспомним многих промелькнувших на экране меркурьевских героев: ведь в каждом из них были заложены черточки нового человека — героя сегодняшнего дня!
Впрочем, когда Меркурьев говорит, что он только мечтает о большом образе, он несправедлив по отношению к самому себе. Уже в фильме «Летят журавли» актер был близок к осуществлению своей мечты.
Начальник госпиталя хирург Бороздин не принадлежит к главным действующим лицам, но в этом образе раскрыты многие великолепные свойства советского человека нашего времени. Зритель видит внешне сурового, но бесконечно мягкого и любящего отца семейства, талантливого хирурга, одновременно и очень строгого и необычайно нежного к людям, искалеченным войной, человека, страшного в своем гневе к презренному трусу и лицемеру — племяннику и вместе с тем чутко понимающего слабости и заблуждения невесты своего погибшего сына. Бороздин остается мужественным, упорным, несгибаемым даже под тяжестью личных утрат. О таких людях принято говорить, что вблизи них и другим лучше живется, легче дышится.
Многие хорошие артисты, вдохновленные величием времени, стремятся воплотить на экране и сцене образ своего современника. У Меркурьева — это больше, чем стремление. Это творческая потребность — органическая, неистребимая.
Осовцов С. Василий Меркурьев // Советский экран. 1960. № 24. С. 6-7.