После пушкинских открытий — и Крым, и Бессарабия, и Кавказ сами стали чем-то вроде памятников искусства, поэтических метафор.
Что же можно (да и нужно ли?) прибавить к тому творчеству, которое очеловечивает Эльбрус, Дарьял, Терек и, кажется, готово потягаться с ними в долговечности?
Но оказывается, сам «ганнибалов правнук» не раз намекал своим правнукам, что пушкинской тропой стоит еще и еще раз пройти, ничуть не опасаясь: она, конечно, «не зарастает», но и не вытаптывается никогда — волшебная...
Один из самых впечатляющих пушкинских намеков (услышанный, обдуманный кинорежиссером А. Хржановским) — это два Кавказа — 1820 г. и 1829 г.
Как известно, к этому краю непрекращавшуюся тягу, вольную и подневольную, испытали многие примечательные люди XIX столетия. Лермонтов, в детстве отвозимый на воды, сосланный в 1837 г. и еще раз в 1840 г., признавался, когда отпускали на север: «...по совести оказать, я бы охотно остался здесь», — и у него несколько Кавказов...
Грибоедов, убегающий на Кавказ в первый раз, там испытавший наивысшие творческие минуты, — не оттого ли свой «второй Кавказ» оплатил жизнью?
Пушкин... Между первым и вторым пришествием прошло девять лет. Что такое для Кавказа тысячи веков? Но что такое для пушкинской жизни — 9 лет! Между «Кавказским пленником» и «Путешествием в Арзрум» — половина послелицейской биографии, «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Полтава», «Пророк»...
Разница между двумя Кавказами Пушкина так велика, так интересна, столь необыкновенна (и при этом — разница преемственная, постоянно гениальная), что это само по себе важный предмет для философии искусства, истории.
Тончайшие изменения в человеке, эпохе, спроецированные на незыблемые каменные миры, оказывается, дают чудные новые «химические соединения» — плоды искусства и духа.
Ценность изменении и постоянства... Это, конечно, знали за тысячи лет до Пушкина, но он сумел доказать известную истину так, что кажется, будто все же никто ни о чем подобном до него не подозревал...
И вот — нет Пушкина; навеки замерли две уникальные горные породы — «пушкинит 1821» и «1829». Однако жизнь, «младая жизнь» продолжается и за гробовым входом 1837 г. Новые поколения притягиваются могучим зовом двух хребтов, где Пушкин числится наравне с Эльбрусом, Бештау... И вот уж гений Лермонтова, Льва Толстого, светлая мысль Тынянова создают еще Кавказы, невиданные, неслыханные, сами себя прежде не знавшие...
Пушкинский Кавказ незыблем — но охотно вступает в сродство с подлинным творческим духом. И снова дело не в том, что до Пушкина не добраться, его высоты не превзойти: этого не требуется... Требуется живой взгляд нового поколения, нового искусства.
Оказывается, кино — с его быстротою, свободою, парадоксальностью — может не только «снять» еще один «кавказский пейзаж», но с Пушкиным разговориться — 1821, 1829 разговорить...
А. Хржановский, опытный мастер, ищет и находит к тому технически, духовно неожиданные подступы; выясняет вместе со своими коллегами, что, к примеру, многое в том поэтическом мире лучше поддается не «имитации», не прямому «фотографическому», реалистическому воспроизведению — но, наоборот, дерзкому сходству с натурой, достигаемому с помощью мультипликации...
Мы не спорим с этим взглядом, мы согласны, что кино сегодня — важный ключ к Пушкину, хотя бы потому, что это — новейшее и, наверное, главнейшее искусство: Пушкин лишь на такое и отзовется...
Соглашаясь — добавим только: не кино открывает в Пушкине, в пушкинском Кавказе «новые черты». Наша жизнь. XX век — вот кто открыл (а для того, чтобы открыть — приспособил кино). Наш век —с его космическими скоростями, масштабами, трагедиями, ожиданиями, улыбками, памятью — он и есть тот, кто ищет избранников, чтобы еще раз коснуться их зениц и вложить «жало мудрыя змеи».
Век открывается, искусство посредничает... Мы же, обогащенные новым знанием, оборачиваемся — и вдруг находим свое, сегодняшнее, завтрашнее, современное, вечное в «Путешествии в Арзрум» или в «Обвале» — находим и спрашиваем: Не твоя ли, Пушкин, радость?
Эйдельман Н. Режиссер размышляет о Пушкине. В сборнике: Проблема синтеза в художественной культуре. М.: Наука, 1985.