(Беседа 1996 года)
Наталья Сиривля: <...> Вы считаете, что только укорененность в традиции создает сегодня условия для оригинального творчества, для развития кинематографического языка и формирования индивидуальной авторской манеры?
Сергей Добротворский: Да. И мне кажется, что режиссеров новейшего ленфильмовского поколения — А. Балабанова, С. Сельянова, О. Ковалова, Д. Астрахана, А. Рогожкина — при всем несходстве их эстетических установок также объединяет приверженность этой ленинградской традиции. Больше того, в картинах последних двух-трех лет явственно просматривается вполне сознательное обращение к советскому коллективному мифу, советскому коллективному сознанию.
Это естественно и закономерно. При том, что в нашем искусстве последних десяти лет, казалось бы, уже утрачена сознательная ориентация на прежнюю коллективистскую этику, в подсознании творцов она живет. И нет ничего более противоестественного, чем попытки художника, воспитанного в духе коллективизма, проповедовать свободу индивидуального самоутверждения. А именно в этом состоял пафос «нашего нового кино», в этом-то и заключалась вся его фальшь и мерзость.
В работах режиссеров последнего ленфильмовского поколения этот внутренний вывих постепенно исправляется. Предметом исследования и адресатом их фильмов вновь становится все то же, не претерпевшее существенных изменений виктимное, клаустрофобическое сознание советского человека, воспитанного за «железным занавесом», в границах шестой части суши...
В первую очередь речь, конечно, идет о Сергее Сельянове, <...>
Не менее интересен пример Александра Рогожкина. Мне он всегда представлялся образцом советского художника, у которого идеология заменяла «сверх-Я». И когда исчезла власть этого — в общем, необходимого для любой художественной деятельности — супер-эго, то полезли всякого рода психоаналитические комплексы. Насколько замечательно Рогожкин снял «Караул» в жестких условиях нормативной цензуры, настолько он вдруг распоясался в «Чекисте», сделав то, что А. Плахов справедливо назвал порнографией: только вместо сексуальных отправлений там правят бал макабрические. Но Рогожкин — режиссер меняющийся, постоянно ищущий, причем в разных направлениях. «Особенности национальной охоты», одна из самых поразительных комедий нашего кино, показывает, что он обрел питательную почву в стихии все того же советского мужского мифа. <...>
Наталья Сиривля: Возвращение к советским мифам сегодня — общее поветрие, не только питерское. Это происходит на всех уровнях — от авторского кинематографа до новогодних телешоу. Эта идея, эти «песни о главном» носятся в воздухе, но они уже растиражированы и исчерпаны. Ну вернулись, ну глотнули застойного воздуха, а дальше? Где выход из этой ситуации?
Сергей Добротворский: Признаться, я не считаю, что из этой ситуации нужно выходить. И вот почему. Я не случайно сказал, что картина Рогожкина — одна из самых замечательных советских комедий. Собственно говоря, наличием комедии определяется не только здоровье кинематографа, но, если угодно, и духовное здоровье нации. В какие периоды у нас снимались удачные комедии? В 30-е и в 60-е годы — в период «золотого» сталинского века, когда директивно был объявлен рай на земле, и в эпоху оттепели и всеобщего оптимизма. Комедия свидетельствует о наличии некоей общности, о возможностях коллективного смеха, о консолидации народа.
Добротворский С. Сиривля Н. Медный всадник «Ленфильма» // Искусство кино. 1996. № 3.