Ирина Межникова должна выступать защитником Валентины Костиной, обвиняемой в покушении на убийство. Следствие закончено, подсудимая полностью признает вину: да, включила газ и оставила незажженным, тем приговорив к смерти спящего человека — его будут дальше называть «потерпевшим Федяевым», потом приняла снотворное, и легла рядом...
Все это произошло еще до начала картины «Слово для защиты. Действие ее развернется между завершившимся следствием и судебным заседанием, когда после речи прокурора и защитительной речи прозвучит решение суда. Но хотя фильм смотрится с волнением и нетерпеливо ждешь исхода, не обстоятельства дела как таковые служат пружиной драматического интереса. Не детектив (перед нами, не доследование, а глубокая психологическая драма.
Скорее даже трагедия, ибо здесь и трагедийный конфликт, и высокий накал страстей. Навеянная реальным делом, с которым автор сценария А. Миндадзе столкнулся в бытность свою судебным секретарем, история девушки с почты Вали Косыгиной как бы концентрирует в себе животрепещущие современные нравственные проблемы. При всей своей исключительности она заставляет задуматься и не только об этой истории любви безоглядной, всепоглощающей.
Вместе с адвокатом Мечниковой вслушиваемся мы в скупые, неохотные слова обвиняемой. Как далека эта исповедь сердца от сухого термина «показания».
«Да, Виталик учиться хотел. Вот и переехали в Москву из Липецка. Он ведь не просто способный, он очень способный! Я ему репетитора наняла, доцента, так тот прямо удивлялся... Я дворником пошла. Ради того, чтоб человек выучился, можно и лопатой поработать, правильно?»
Столь родственное характеру русской женщины, воспетое русской литературой великое чувство легло печатью на душу Вали Костиной. Для этой любви полное самоотречение есть не жертва, а норма. Снова вслушиваемся: «наняла репетитора, доцента», — дворник, девушка, привезшая в столицу нового гения! И дальше — сверхурочными на почте окупленное обучение, кровью (буквально — донорством!) оплаченная аспирантура. Так мать говорит о любимом детище, так творец гордится своим творением.
Трагедия же в том, что, полюбив до конца, самозабвенно, Валя жестоко ошиблась в выборе. Трудно найти персонаж, более не соответствующий ее идеалу (а в Виталии Валя именно любит свой идеал!), нежели самоуверенный пошляк, эталон потребительского отношения к жизни — «потерпевший Федяев». Причем это безнадежно. Ни происшедшее, ни встреча с той, которой он обязан всем, в зале суда не вольны изменить Федяева — так и уходит он в победительной своей наглости.
И Валю — увы! — не смогли изменить ни выслушанная той роковой ночью циничная правда про карьеру, про обман, про измены, те самые признания, которые заставили ее решиться на самосуд, ни последнее предательство «потерпевшего», его хитрая и подлая речь в зале суда. Освобожденная из-под конвоя, поскольку суд решил применить я наказание условно, она и в эти минуты живет последней ниточкой веры: сейчас Виталик noдойдет к ней, освобождённой... И последним разочарованием: нет, не подошел ни в суде, ни на улице. Так и уносит от нас автобус ее одну, с грузом великой ее любви. Что-то ждет дальше Валю Костину?
И еще одна судьба проходит перед нами, также оставаясь открытой в финале, словно бы нам предлагают додумать ее, попытаться предсказать будущее, — Ирины Межниковой. Ее глазами вглядываемся мы в дело Вали Костиной. Но помимо функции как бы второго «я» и автора и зрителя, у этой героини есть важная самостоятельная тема. Ровесница своей подзащитной — им обеим сегодня 30, — она невольно начинает сопоставлять с трагической и все-таки счастливой, счастливой своей цельностью и силой страсти — Валиной жизнью свое собственное существование, где все правильно, но «ни тепло — ни холодно», и уже нет той худенькой, в носочках, юной Ирки, которую запечатлела любительская кинолента десятилетней давности, и которая, наверное, тоже была способна на безоглядную любовь, — а, может, нет?
Все эти вопросы ставит, будя мысль и чувства, новая картина «Слово для защиты», картина скромная, порой неровная, но честная, свежая и сделанная талантливыми молодыми художниками. По преимуществу они ровесники героев, представители того поколения, которое подходит к рубежу тридцатилетия, этому первому подведению неких жизненных итогов.
Картина является дебютом сценариста A.Миндадзе, выпускника ВГИКа, который одновременно отмечает выход на экран и другого своего сценария «Весенний призыв» — вот поистине счастливое начало!
«Слово для защиты» — это вторая (после дипломного фильма «Остановите Потапова!») работа режиссера В.Абдрашитова, чья постановочная манера, уже позволяющая говорить о себе, привлекает энергичностью, уверенным музыкальным монтажом крупных блоков и действия, цельных актерских сцен.
Конечно, можно пожалеть, что интересной намеченный у Г. Яцкиной образ молодой женщины-юриста — чуть «подсушенной», чуть прямолинейной — все же не получил того психологического завершения, которое в возможностях этой актрисы. Но причиной здесь то, что и драматургически и режиссерски фокус картины сосредоточен на другой женщине — на Ирининой и общей Нашей подзащитной.
М. Неелова играет Валентину Костину замечательно. Тонкое мастерство, ум и благородное изящество Нееловой позволяют ей не страшиться резких красок, контрастов, эмоциональных переходов. «Слово для защиты» открывает в ней, так успешно и разнообразно работающей в театре, кино и на телевидении, актрису трагического масштаба.
Зоркая Н. Слово для защиты. // Вечерняя Москва. 1977. 18 февраля