Иосиф Ефимович Хейфиц родился 4 (17) декабря 1905 года в Минске, в семье фармацевта, детство провел в маленьком белорусском местечке. Позднее семья переехала в провинциальный Кременчуг (Украина). В 1919 году Хейфиц лишился отца и начал работать — курьером, учетчиком на лесопильном заводе, помощником коменданта в местном ревтрибунале.

Для подростка с гуманитарными наклонностями в глубокой провинции «окном в культуру» стал кинематограф. Перебравшись в Ленинград в первой половине 1920-х годов, Хейфиц писал рецензии в журнале «Рабочий и театр», в 1924 году поступил в Ленинградский институт экранных искусств, где познакомился с Александром Зархи. Институт расформировали, но группа молодых энтузиастов продолжила заниматься кино: участвовала в массовках, а затем (1927) организовала киномастерскую рабочей молодежи при Ленинградском Пролеткульте. Через год Пролеткульт рекомендовал участников киномастерской руководству студии «Совкино» (будущий «Ленфильм»). Хейфиц был принят на должность «практиканта помощника режиссера».

В 1928 году соавторы по киномастерской смонтировали два короткометражных «киностихотворения»: «Песнь о металле» и «Война войне». Руководство студии выпустило их в широкий прокат. Весь этот опыт и был для режиссера кинематографической школой: «я рос и формировался как режиссер, когда учебников еще не было»^[1].

Первые немые полнометражные фильмы Хейфица и Зархи «Ветер в лицо» (1930) и «Полдень» (1932) не сохранились. Обе работы были посвящены молодежи, пресса одобрила публицистический пафос первой картины и обвинила в схематизме и подражании Александру Довженко вторую.

В первой звуковой картине «Моя родина» (1933), посвященной конфликту 1929 года на КВЖД, режиссеры с легкостью преодолели «звуковой барьер», мучительный для мастеров, сложившихся в 1920-е годах. В кинематографических кругах фильм вызвал восторг. Но здесь режиссеров постигла первая в их творческой биографии катастрофа: фильм не понравился вождю. «Просмотрев этот фильм т. Сталин находит его ошибочным ‹…› В интерпретации фильма получается так, ‹…› будто бы в борьбе революции с контрреволюцией решает “мораль”, а не борьба и сила участвующих в ней классов»^[2]. Режиссеров не отлучили от кинопроизводства, но закрытие «Моей родины» они пережили как травму.

Свой следующий фильм, «Горячие денечки» (1935), оба режиссера оценивали как работу заведомо вынужденную и вымученную. Между тем, это был классический образчик бесклассовой утопии, иными словами — мира, где торжествует любовь.

Далее художественный руководитель «Ленфильма» Адриан Пиотровский настоял на обращении режиссеров к историко-революционной теме. Так возник фильм, после которого Хейфиц и Зархи наконец обрели официальное признание, — «Депутат Балтики» (1937). Он стал первым фильмом из их революционной трилогии, которую продолжили «Член правительства» (1939) и «Его зовут Сухэ-Батор» (1942). Главной удачей трилогии стал выбор типа главных героев — фигур героических и монументальных. Но в каждом из них присутствует отчетливо выраженное эксцентрическое начало. В качестве исполнителей были выбраны актеры с опытом комедийных, острохарактерных работ: Николай Черкасов, Вера Марецкая, Лев Свердлин. Камерный характер фильмов контрастирует с общей тенденцией к монументализации в кинематографе 1930-х годов. «Депутат Балтики» был удостоен Сталинской премии в 1941 году. «Член правительства» вызвал критику А. Жданова, курировавшего кинематограф в конце 1930-х годов: он назвал героиню Марецкой «плаксой». «Его зовут Сухэ-Батор» из трех картин — наименее удачен: эпический размах не близок авторам. Работа над фильмом завершалась в Монголии, когда шла Великая Отечественная война. С отснятым материалом Зархи и Хейфиц вернулись уже в эвакуацию.

Все картины, созданные Хейфицем и Зархи в 1940-е годы, — свидетельство затяжного внутреннего кризиса: «Малахов курган» (1944), «Во имя жизни» (1947), «Драгоценные зерна» (1948). Окончательной катастрофой стал фильм о нефтяниках «Огни Баку» (1950). Предполагалась еще одна помпезно-лакировочная лента о советских тружениках, освященная присутствием вождя (в исполнении Михаила Геловани). Фильм провалился, к тому же прототип главного героя вскоре был репрессирован. «Огни Баку» кладут на полку, Зархи увольняют со студии по сокращению штатов, Хейфица оставляют, но поручают ему лишь документальные киноочерки и фильмы-спектакли.

Творческая история одного из самых успешных тандемов в советском кино закончилась. Кинематограф собственно Хейфица начинается с фильма «Большая семья» (1954) по роману В. Кочетова «Журбины». Уникальная способность Хейфица — остро чувствовать смену кинематографической эпохи и угадывать новую модель кино. У Евгения Шварца в «Телефонной книжке» есть злая реплика по этому поводу: «Режиссер Хейфиц ‹…›, начисто лишенный каких-либо пристрастий и убеждений, кроме привитых обстоятельствами. И при этом талантлив и что-то делает. Каким образом? А очень простым и страшным. Как солдат в атаке пробегает, когда ему оторвет голову, еще несколько шагов».

Пока большинство его ровесников оттаивали от сталинского периода, Хейфиц создал первый фильм «оттепели», причем на основе классического образца сталинского соцреализма. В принципиально «антиинтеллигентском» романе убежденного сталиниста он открывает героя, погруженного в мир своих чувств, с откровенно интеллигентной внешностью — Алексея Баталова.

Отныне тема Хейфица — частная жизнь частного человека. Здесь важна качественная литературная основа, поэтому режиссер работает с ведущими советскими прозаиками: Ю. Германом, Г. Баклановым, Б. Васильевым, обращается к русской классической прозе: Чехову, Тургеневу, Куприну.

Первый реализованный опыт сотрудничества с Юрием Германом — фильм «Дело Румянцева» (1955). Его фабула — история молодого шофера, оклеветанного и пытающегося восстановить справедливость. Сюжет — столкновение индивидуальности с миром формальных предписаний, одновременно картина стала одной из первых попыток осмысления сталинских репрессий. Следующей совместной работой стал «Дорогой мой человек» (1958) — о враче, беззаветно преданном своему делу, — своего рода реабилитация профессии, ставшей одиозной в эпоху «дела врачей». Еще на стадии сценария картина подверглась цензурным изъятиям. Несмотря на рыхлость композиции — следствие цензурного вмешательств — фильм завоевал популярность у массового зрителя. Героем третьей совместной работы с Германом — «День счастья» (1964) — снова стал врач. Здесь сюжет разворачивался исключительно в пространстве частной жизни и строился на любовном треугольнике. Критика отнеслась к фильму скептически.

На рубеже 1950–60-х годов Хейфиц создает фильм, принесший ему международное признание: «Дама с собачкой» (1960), снятая к 100-летию со дня рождения А. П. Чехова. Картину встретили без энтузиазма, хотя и отправили на Каннский кинофестиваль. Там картина Хейфица получила Приз с формулировкой «За гуманизм и исключительные художественные достоинства», снискала признание мирового киносообщества — от И. Бергмана до А. Вайды — и вернулась на родину с триумфом. «Дама с собачкой» стала главной картиной Хейфица: «Это был наш русский вариант “Мужчины и женщины” — нужды нет, что за сюжетом любви двух взрослых, интеллигентных людей приходилось ходить то за три моря, то за три эпохи»^[3].

В 1960-е годы Хейфиц переживает ряд творческих неудач. Явным поражением становится фильм «В городе С.» (1966) по рассказу Чехова «Ионыч». Не слишком успешным оказывается и сотрудничество с писателем Г. Баклановым: молодежная драма «Горизонт» (1962) и двухсерийный кинороман «Салют, Мария» (1969).

На 1960-е годы приходятся и нереализованные проекты экранизаций прозы Шолом-Алейхема и Бабеля. «Тевье-молочник» по сценарию Леонида Трауберга был включен в план студии, но арабо-израильская война 1967 года сделали еврейскую тему непроходимой. В 1970-х годах Хейфиц с упорством, но, увы, без результата будет пробивать экранизацию «Одесских рассказов» (роль Бени Крика предназначалась Владимиру Высоцкому).

В 1970–80-е годы героем Хейфица становится аутсайдер. «Плохой хороший человек» (1972) — экранизация чеховской «Дуэли» — оказывается знаковой для своего времени. Лаевский в исполнении Олега Даля открывает ряд «лишних людей» кинодесятилетия: «герой фильма ‹…› остро схож с неприкаянным, поглядывающим в бутылочку интеллигентом семидесятых»^[4].

При столкновении с изменчивым многообразием жизни его герои-мужчины терпят поражение. Теперь эту живую жизнь воплощают женщины: «Единственная» (1975) и «Впервые замужем» (1979) (обе — по рассказам П. Нилина), экранизация тургеневской «Аси» (1977) и «Шурочка» (1983) по «Поединку» Куприна.

В годы перестройки стиль «сурового реализма» «Ленфильма» 1980-х годов оказывается органичен для Хейфица. «Подсудимый» (1986) и «Вы чье, старичье?» (1988) поставлены по прозе Б. Васильева. Первый фильм — судебная драма: история пожилого ветерана войны, который вспоминает свою жизнь в тюремной камере. Он убил молодого подонка, в приступе бессмысленной агрессии вытоптавшего цветник покойной жены героя, — единственное, что связывало его с жизнью. «Вы чье, старичье?» — история двух выброшенных «за ненадобностью» из жизни стариков, которые сохраняют человечность и достоинство. Рефреном фильма станет звучащее за кадром «Все не так, ребята» Высоцкого.

Последняя работа Хейфица — «Бродячий автобус» (1989). Персонажи — актеры захудалого провинциального театра, отправляющиеся играть на выезде дурацкую пьесу. В финале, после долгого путешествия, завершившегося внезапной смертью одного из товарищей, актеры на сцене начинают говорить от своего лица (первоначальное название картины — «Отсебятина»). И немногочисленные зрители полуразвалившегося сельского клуба включаются в происходящее на сцене. По завершении картины режиссер признался, что только теперь окончательно избавился от присутствия «внутреннего милиционера, заставлявшего машинально поворачивать голову на светофор». И если официальной «последней волей» патриарха «Ленфильма» стал смонтированный к 70-летию студии фильм «Вспомним, товарищ!» (1987), то «Бродячий автобус» можно рассматривать как личное и глубоко интимное авторское завещание.

Умер 24 апреля 1995 года в Санкт-Петербурге.

В последние годы жизни Хейфиц работал над мемуарами. Подготовленная к печати книга «Пойдем в кино!» издана уже после его смерти в 1996 году. В 2002 году его младший сын, режиссер Дмитрий Светозаров поставил документальный фильм «Неизвестный Хейфиц».

Наталья Бочкарева