Александр (Абрам) Данилович Гринберг родился в царствование Александра III в доме с мезонином на Неглинном переулке. Отец его был служащим. Сам Александр Данилович был старшим из пяти детей: после него родились три сестры — Раиса, Елизавета и Фаина, и брат Мартин (Мартин и Фаина были близнецами). Мартин получил два образования — медицинское и юридическое; Раиса работала кассиром в Госбанке; об остальных сестрах практически ничего неизвестно.

Александра Гринберга можно отнести к «золотому» поколению универсально одаренных людей рубежа XIX и XX веков — он родился в один год с Александром Таировым, Велимиром Хлебниковым и Владимиров Татлиным. Имея склонность к точным наукам физике и математике, в 1905 году он окончил гимназию с отличием и без экзаменов был принят на физико-математический факультет Московского университета на специальность «физика-механика» (где проучился с 1905 по 1912 гг.). Фотографией он увлекся в возрасте 10 лет: поначалу его интересовала техническая часть — инженерия, физика и химия фотографии, потом стал вникать в художественные особенности светописи. Параллельно с обучением в Московском университете он посещал занятия в Строгановском художественно-промышленном училище технического рисования. Таким образом, он соединил в своей последующей работе познания в области оптики и механики с теоретическими и практическими знаниями и навыками в сфере изобразительного искусства.

Творческий путь Гринберга был типичен для эпохи: многие фотографы-художники были выходцами из естественно-научной сферы и получали художественное образование, но решающим фактором было наличие питательной среды, где могли бы развиваться знания, навыки и воззрения. Для многих фотографов конца XIX — начала XX века таким местом активного обмена мнениями, взаимного обучения и просто дружеского общения в кругу единомышленников стало Русское фотографическое общество — самое многочисленное и демократичное фотографическое общество в дореволюционной России. С 10 января 1907 г. (по другим сведениям — с 1906 г.; в Союзе Фотохудожников России сохранились его членские билеты с 1907 по 1914 гг.) Александр Гринберг становится Действительным членом РФО. В этот период он активно участвует в жизни общества, сближается с группой прогрессивно мыслящих фотографов-пикториалистов (Николай Петров, Анатолий Трапани, Александр Иванов-Терентьев, Николай Мурзин, Сергей Саврасов).

Гринберг славится своими техническими и практическими знаниями: в совершенстве овладевает «благородными» техниками позитивной печати, ведет курсы по ним в РФО, пишет статьи. Его технические и технологические знания и мастерство признавались и ценились коллегами: в апреле 1912 г. приглашен временно заведовать павильоном и лабораторией РФО, но 24 сентября 1912 г. отказался от обязанностей временного инструктора РФО по домашним обстоятельствам, и 26 ноября 1912 г. освобожден от обязанностей заведующего техническими помещениями РФО. Ему выражена благодарность за понесенные труды и переустройство павильона. В 1913 снова был избран инструктором РФО по конкурсу, в чьи обязанности входило консультировать членов РФО, следить за новинками техники, поддерживать сохранность аппаратуры и приборов. Снимал зеркальными камерами 6×9 и 9×12 со шторными затворами. В этот период особого мастерства он достигает в технике бромомасляной печати (бромойль, в том числе и с переносом) — чаще всего ее использует при создании художественных работ.

Признание среди коллег и соратников по РФО проявляется также и в том, что не раз работы Гринберга печатаются в журналах, издаваемых обществом: в «Вестнике фотографии» 1908, № 6 приложением опубликован портрет женщины, выполненный в технике матового альбумина; там же на с. 176 был напечатан комментарий к этому портрету: «„Портрет“ А. Д. Гринберга, являющегося одним из лучших представителей портретной фотографии в современном ее направлении, обладает крупными достоинствами»; его фотоэтюды также были опубликованы в «Вестнике фотографии» 1913, № 10.

Кроме того, в конце 1900-х — первой половине 1910-х гг. Александр Данилович участвует в большом количестве выставок, организованных РФО, а также другими фотографическими обществами в России и в Европе.

Течение жизни и ход карьеры Гринберга были прерваны Первой мировой войной: в 1914 г. он был призван в армию. Хотя, по-видимому, с военной службой он был связан еще раньше: 3 декабря 1912 г. на заседании правления РФО рассматривалось удостоверение Начальника Гренадерского Киевского полка, выданное Гринбергу о разрешении ему состоять членом РФО. С 1915 до середины 1918 г. будучи в плену в Германии в городе Оснабрюк он успевает перевести на русский язык несколько трудов по фото- и кинохимии, а также, по-видимому, не забывает свое увлечение фотографией — в семейном архиве сохранилась фотооткрытка с изображением Александра Гринберга в германском плену, на обороте которой есть такие строки: «Я скоро окончу свои грамматики и буду заниматься только практикой и чтением. Кроме того, думаю заняться фотографией» (6/16 марта 1916 года). (Цит.по: Мусвик В. А. Александр Гринберг. Хранитель традиций. М.: Арт-родник, 2012. С. 8.)

На рубеже XIX и XX века делающий свои первые, но очень быстрые и активные шаги кинематограф был достаточно близок фотографии — и по сущностному принципу запечатления мгновения, но также в технике, используемой для этого запечатления. Поэтому совсем не случайно, что многие фотографы пробовали себя на операторском поприще — можно вспомнить знаменитого оператора Даниила Демуцкого соратника режиссера Александра Довженко, начинавшего в среде фотографов-любителей, пикториалистов из РФО, или Анатолия Трапани, иммигрировавшего в Париж, а затем в США и предположительно работавшего оператором в Голливуде. Александр Гринберг достойно встает в этом ряду, тем более, что с обоими вышеназванными мастерами он был тесно знаком и даже дружил.

Еще в 1914 г. Гринберга приглашают организовать отдел фотокинорекламы на кинофабрике Александра Ханжонкова (Москва) и там же он, скорее всего, начинает работать кинооператором. А уже после возвращения из немецкого плена он с рвением и настойчивостью продолжает работать в кино: между 1918 и 1920 гг. он сотрудничает в качестве кинооператора со многими киностудиями в Москве и Одессе (кинофабрики Дм. Харитонова, И. Н. Ермолаева, «Биофильм», политотдела 41-й дивизии Красной Армии).

Он снимает агитфильмы, а также много и плодотворно сотрудничает с прославленным режиссеров Петром Чардыниным.

Вернувшись в Москву, начинает активную преподавательскую деятельность: в 1921 г. работает в Фотокиноотделе Всероссийского наркомата просвещения; в 1923—1930 гг. — заведующим кафедрой кинотехники и киносъёмки в Государственном техникуме кинофикации ГТК (ВГИК). Одновременно с этим, в 1925—1928 гг. в свободное время работает оператором Первой фабрики Госкино (Совкино), где участвует в съемках нескольких картин:

Также по воспоминаниям родственников А. Д. Гринберг предположительно участвовал в съемке фильма «Рваные башмаки» Маргариты Барской. В фильме также предположительно снимался 2-х летний сын Гринберга.

За время работы в кино Гринберг создает целый ряд замечательных портретов кинодеятелей: режиссеров Сергея Эйзенштейна, Григория Александрова и Маргариты Барской, операторов Эдуарда Тиссэ и Даниила Демуцкого, актеров Андрея Файта и Ольги Третьяковой и многих других. Поражает не только широкий спектр его моделей, но и мастерство автора в передаче разнообразных характеров и психологических состояний, открытость и непринужденность портретируемых, что говорит не только об опыте и мастерстве фотографа, но и о его прочной встроенности в кинематографический контекст, дружеских отношениях со многими из изображенных.

1920-е и первая половина 1930-х гг. были для Александра Гринберга очень активным и плодотворным временем не только в сфере кино (о чем было сказано выше), но и в искусстве фотографии. Он принимает участие в большом количестве фотографических салонов и выставок по всему миру: в Батавии (1923), Лондоне (1923, 1924), Нью-Йорке (1923), Париже (1924, 1928), Турине (1925, 1928), Нью-Вестминстере (1925), Монце-Милане (1927), Сарагосе (1928), Токио и Оскаке (1929). Кроме того в архиве Гринберга сохранились приглашения к участию в выставках в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Торонто, Варшаве, Париже и Турине — но не все из них были приняты в связи с постепенным изменением политического и идеологического климата в стране по мере приближения к 1930-м гг. Так, авторитетный журнал British journal of photography приглашал Александра Даниловича напечатать подборку своих работ в издании за 1930 год, однако, в это время у мастера уже не было возможности участвовать в международных проектах с той частотой, как это было в 1920-е гг. Таким образом, в 1920-е годы он, получая награды, и будучи отмечен призовыми дипломами, наряду с другими советскими фотохудожниками, представлял фотоискусство молодого советского государства за рубежом.

К середине 1920-х гг. после сложного периода безвременья Русское фотографическое общество возобновляет свою работу при Государственной академии художественных наук (ГАХН). И Александр Данилович Гринберг принимает деятельное участие во всех начинаниях общества. Он становится членом его правления, а впоследствии членом-учредителем и казначеем Всероссийского фотографического общества (преобразованное РФО). Помогает в обустройстве и работе фотокабинета Бориса Подлузского при ГАХН. При поступлении в ГАХН в анкете указал свою специализацию: «Научная разработка новейших методов фотографирования портрета». В архиве друга Гринбрега фотографа Василия Улитина сохранились «Программа курсов для иногородних членов Всероссийского общества фотографов» и «Программа общедоступных курсов теории и практики фотографии при ВОФ», в которых в числе лекторов указан и сам Александр Данилович. Но главными событиями в жизни общества, ставших вехами в истории русской фотографии и в творческой биографии Гринберга, были проект «Искусство движения» и выставка «Советская фотография за 10 лет», организованные совместно с ГАХН.

Проблема движения была одним из самых «острых запросов времени». Это было связано и с общим интересом искусства эпохи модернизма категориям «движения» и «нового», и с некоторыми явлениями того времени, в частности особой популярности «сводного танца», импульсом к которой послужила фигура знаменитой американской танцовщицы Асейдоры Дункан, посетившей СССР в начале 1920-х гг. Также стоит отметить стремление фотографии к серийности и ее тесной связи с кинематографом. На волне этого интереса к танцу, пластике, движению и ритму в ГАХН организуется Хореологическая лаборатория, которая совместно с фотокабинетом Академии и РФО проводят четыре выставки под заглавием «Искусство движения» (1925–1928).

Участвуя в этом проекте, А. Гринберг наряду с другими фотографами попытался исследовать через объектив фотоаппарата пластику и законы танца, раскрыть на двухмерной плоскости снимка динамику движения, его рисунок, скорость, ритм — создать своеобразную «транскрипцию движения». Работа над проектом «Искусство движения» привела Гринберга в экспериментальную студию танца Веры Майя. Вместе с танцевальной студией он побывал во многих подмосковных усадьбах, создавая серии пластических этюдов на фоне архитектурной декорации русского классицизма конца XVIII — первой трети XIX в. Творческие поиски автора создают многослойную систему отсылок к античности: на сцене «вселенной русской усадьбы» обнаженные тела моделей, отчасти задрапированные в антикизирующие хитоны; создается чувственная, поэтическая атмосфера «живой» античности — храмов и святилищ, священных рощ и водоемов. Особняком стоят студийные этюды танцовщиков на орнаментальных или темных абстрактных фонах. Эстет и экспериментатор Александр Гринберг разработал в своем творчестве полярную палитру приемов разных направлений, сосуществовавших в то время в фотографии: от рафинированных «живописных» изображений до острых и динамичных почти конструктивистских композиций.

Кульминацией и пиком признания, но в тоже время и началом острой критики и гонений на пикториальную фотографию можно назвать выставку «Советская фотография за 10 лет» (1928 г.), целью которой было показать «все виды и формы применения фотографии». В этот период авторитет Гринберга очень высок, вместе с известнейшими деятелями искусства он входит в состав жюри выставки, где выставляет 51 снимок — подводит своеобразные итоги двадцатилетней работы. Несмотря на признание среди части коллег в России и за рубежом, такое творчество не вписывалось в задачи идеологического воспитания строителей коммунизма. После выставки в прессе появляются нападки на фотохудожников. Однако же встречаются и призывы учиться у поколения «старой школы» фотографии, в совершенстве владеющего техническими навыками фотосъемки и печати: «Большинство занимающихся фотографией профессионалов и любителей, рассеянных по всей территории СССР, беспомощны в техническом отношении. Поэтому не следует отказываться от достижений и опыта „стариков“. Откажемся — а что будет с подрастающим поколением, с теми, кому надо учиться?» (Журнал «Фотограф», 1928). Симптоматичным в связи с этим смотрится приглашение Гринберга участвовать в амбициозном проекте начала 1930-х гг. по украшению Красной площади и центра Москвы огромными фотографическими сверхувеличениями с агитационным содержанием под руководством мастера фотомонтажа и коллажа Густава Клуциса. А незадолго до ареста и ссылки мастеру поручают ответственное задание по оформлению Музея В. И. Ленина.

Первая половина 1930-х гг. ознаменована активной творческой деятельностью: Гринберг работает в организациях по проектированию фотолабораторий; ведет консультационную работу в кино и фотоорганизациях по проектированию фотолабораторий и фотофабрик; в 1932 г. награжден грамотой ЦИК СССР к 15-летию Советского кино; с 1934 г. преподает на фотокурсах Московского общества работников фотографии.

К середине 30-х годов Гринберг отказывается от благородных техник позитивной печати (бромойля, гуммидрюка и т. п.) и приходит к выводу, что творческое начало в фотографии может быть выражено и без уподобления снимка произведению живописи или графики. Он формулирует идею «чистой фотографии» (выражение принадлежит ему) и пробует себя в репортажной съемке (серии, посвященные гостинице «Метрополь» 1933 г., празднованию 1 мая в Москве и поселку Усово-Загародное 1934 г.). Он вспоминает: «В те годы я овладел практически всеми известными способами позитивного процесса. Однако по мере того как возрастало мое профессиональное умение, я все больше убеждался в том, что фотография может „выражать себя“ и без помощи сложных способов печати. И я взял направление на „простую“ печать, на создание фотопортретов без ретуши. Это я и назвал „чистой фотографией“».

Изменения в политической и творческой атмосфере в Советском Союзе в 30-е годы не могли не сказаться на судьбе Александра Даниловиче Гринберга. Его увлечение «чистым искусством» («искусством ради искусства»), выбором отвлеченных тем, съемкой обнаженной женской натуры, изысканной стилистикой, в которой угадывается влияние западного ар деко, сослужило ему дурную службу. Творчество Гринберга было далеко от советских реалий, которые требовали доходчивой, наглядной фотографии, призванной воспитывать, агитировать, учить. Решающим моментом стал показ серии из пяти этюдов с обнаженными моделями на выставке «Мастера советской фотографии» в 1935 г. Авторитет А. Гринберга был настолько велик, что он являлся членом жюри выставки и был награжден почетной грамотой и творческой командировкой. По иронии судьбы, награждение А. Гринберга по результатам обернулось для него в начале 1936 г. осуждением на пять лет исправительно-трудовых лагерей по обвинению в распространении порнографии. Александр Данилович был осужден Особым Совещанием НКВД СССР 28 марта 1936 г., объявлен «проводником буржуазного влияния, выразителями мелкобуржуазных настроений», «социально-опасным элементом», а его работы признаются бесполезными «в деле социалистического строительства», и даже — «вредными», получают ярлыки «упадочные» и «социально импотентные».

Из воспоминаний режиссера Реброва Вячеслава Степановича мы знаем мифологизированную версию обстоятельств обвинения Гринберга.

Александр Данилович отбывал наказание на Бамлаге НКВД в г. Свободном в качестве фотографа и технорука фотобюро Управления Бамлага, вел курсы фотографии. За ударную работу на строительстве Вторых путей имел зачеты и премии и в 1939 г. был досрочно освобожден. Чудом выйдя на свободу накануне Великой отечественной войны, он долгое время носил клеймо «бывшего в заключении». Сохранилось обращение Гринберга о реабилитации, где он описывает свое отношение к обвинению: «Ввиду того, что никаких, кроме художественных, побуждений при съемке обнаженного тела у меня не было, я считаю предъявленное мне обвинение в „распространении“ порнографии по существу необоснованными».

После освобождения с 1939 по 1941 г. он работает в качестве фотографа-художника в Загорском музее (на территории Троице-Сергиевой лавры). Затем — в кружке Дворца культуры 1-ого государственного автомобильного завода имени И. В. Сталина (ЗиС). Во время Великой Отечественной Войны он остается в Москве, работая в фотоархиве, исполняя портреты на заказ.

На пенсию вышел в 1945 г., продолжая работать фотографом — для Дома мод на Пятницой, рекламные снимки для кондитерских фабрик «Большевик», «Бабаевская» и «Рот фронт», а также создавая портреты актеров и научных деятелей. Близким другом Гринберга в это время является его соратник по пикториализу Николай Свищов-Паола. Общается с фотографами своего поколения и молодежью в фотоклубе «Новатор». Изредка выставляется — участник Выставки фотоискусства СССР в Москве в 1958 г.

Пережив периоды расцвета творчества и жестоких репрессий, А. Д. Гринберг был реабилитирован в хрущевскую оттепель, а в брежневскую пору существовал на скромную пенсию. В позднесоветское время творческое наследие выдающегося фотохудожника на долгое время забывается. Но благодаря стараниям наследников, коллекционеров, исследователей, галерей и музеев в 1990-е гг. на волне интереса к русскому пикториализму имя Гринберга вспоминается и становится в ряд прославленных мастеров русской фотографии.

Фотографии Гринберга хранятся во многих государственных и частных коллекциях: Мультимедиа Арт Музея Москва («Московский Дом фотографии»), Театрального музея им. А. А. Бахрушина, Музея Органической культуры в Коломне, Союза Фотохудожников России, в частных собраниях в России и за рубежом.

Игорь Волков