Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Рядом с женщиной
Алексей Васильев об Алексее Баталове

«В какой электричке едет Гоша?» — так назывался обзор зрительских писем, опубликованный в июльском номере «Советского экрана» за 1980 год. Страна ждала Олимпиаду, но вопрос, вынесенный в заголовок, волновал ее куда больше, чем сорвет ли спортивный праздник бойкот, объявленный ему ведущими капиталистическими державами, или, шире, не доведет ли нас и весь мир до чего похуже ввод советских войск в Афганистан.

Гоша, 50-летний слесарь из фильма «Москва слезам не верит», оживлялся от хмельной дрёмы, когда напротив него в электричке присаживалась 40-летняя директриса завода, тут же объявлял ей, что опознал в ней женщину одинокую, и уверенно брал ее личную жизнь в свои руки, одновременно четко и внятно очерчивая личные границы, когда она повышала на него свой привыкший приказывать голос. Женщины млели и не верили глазам. Одни не верили — в принципе, другие — в возможность такого социального мезальянса, третьи — в Гошу, который, настаивая и оговаривая свое право на запои, и обед был горазд приготовить, и шайку дворовых хулиганов раскидать, и бардовские песни слушал, и Диоклетиана цитировал, и, главное, совершенно не маялся тем, что всего лишь слесарь — он уважал свой труд и любил за то, что у него оставалось свободное время на чтение древних греков и укрощение строптивой. 

Мужчины оказались сговорчивее и признали, что в Гоше на экране впервые нашел свое воплощение современный тип рабочего. Они были правы. С 1980-х мы наслаждаемся обществом работяг и служивых, электриков и подводников, которым хватает времени и денег к следующему свиданию раздобыть билеты на концерт Джейн Биркин или Pet Shop Boys и эрудиции, чтобы не удивиться, когда в ответ их позовут в Дом кино на Алена Рене. Уже в ноябре того же 1980 года последние сомнения развеял сам исполнитель роли Гоши — Алексей Баталов, которого порассуждать о его герое в контексте прежде сыгранных им за четверть века современников пригласил такой серьезный журнал, как «Искусство кино». Баталов, выстроив ряд из своих персонажей от «Большой семьи» (1954), где заклепщик с судоверфи Алеша Журбин брал почитать у дипломированной сослуживицы еще только «Теоретическую механику», а не Диоклетиана, показал как сформировался и появился Гоша — не в его творчестве — в его стране.

Баталов работает: женский взгляд

И все-таки женщинам, повыскакивавшим в 1950-х за вот таких же точно кудрявых Алешей Журбиных, не верилось в то, что через 25 лет из них получился Гоша: их Алёши уже давно не держали так уверенно в своих лапах ни их самих, ни их совместный быт. А если быт и держали, то за счет того, что пошли по номенклатурной служебной лестнице и из мастеров ручного творчества превратились в кабинетных червей. А это совсем другой коленкор мужчины, приятного в нем мало. 

Эта коррупция мужчины в советском обществе, во всяком случае — в восприятии мужчин советскими женщинами, началась уже давно и, если вооружиться фильмографией Алексея Баталова, точнехонько, филигранно, как шип входит в паз, совпала с воцарением Брежнева и началом вальяжной эпохи чиновничьего почивания на лаврах. В свою первую, хрущевскую, десятилетку Баталов стал звездой, создавая образы современников. Сперва, когда страна приходила в себя от сталинского морока, — работяг. В «Большой семье» трижды звучит слово «перестройка» — внедряются новые технологиии, профессия двадцати-с-небольшим-летнего Алеши, заклепщика, становится не нужна, и он переквалифицируется в сварщика. В «Деле Румянцева» (1955) он дальнобойщик, и в фильме, вышедшем в дни того самого съезда, когда Хрущев пригласил расплеваться с культом личности, его герою предстоит вырваться и вырвать свой коллектив из сетей блатной системы старого образца. В стране проводятся недели зарубежных фильмов и издается Ремарк, и Баталов переквалифицируется во врачи — в фильмах «Дорогой мой человек» (1958) и «День счастья» (1963). Одновременно страдает личная жизнь его героев, которой он сперва жертвует в угоду работе, а потом — вовсе теряет сноровку, как видно в воровато-потухшем взгляде «дорогого человека» в финале: ему просто нечем — после 20 лет одной работы — впустить в свою жизнь былую любовь. Наконец, человека запускают в космос — и приходит очередь физика-ядерщика из «Девяти дней одного года» (1961) — этот жертвует уже не личной жизнью, а просто жизнью — своей собственной, настолько он вошел в азарт науки. На этом летопись мужчины нового образца у Баталова обрывается.

За следующие 15 лет он лишь раз сыграет своего современника — но это будет эпизодическая роль секретаря райкома, который приедет урезонивать запутавшуюся в размашистой мелодраме знатную колхозницу Нонны Мордюковой («Возврата нет», 1973). Это уже что-то типа того, что так не хотел, а все ж сыграл в том же году в Америке Роберт Редфорд в «Такими мы были», где его функция сводилась к урезониванию активной героини Стрейзанд: «Да полно, Кэти! Будет тебе, Кэти!» Смысл баталовских увещеваний, которые он произносит на фоне реки, пересекаемой катерами на подводных крыльях — быстроходными символами брежневского прогресса — сводится к тому, что, мол, мы с тобой, Матрёна, строим коммунизм и до сих пор у нас неплохо получается. А личная жизнь... что, личная жизнь?

Кроме этого эпизода, Баталов 1964-1979 заблудился в былых веках и странах. Его былой герой с чувством собственного достоинства и плечом, на котором может успокоиться женщина, был уместен на страницах Редьярда Киплинга с его идеей «бремени белого человека» («Рикки-Тики-Тави», 1975) — но не в советской действительности.

В то самое время, в 1972 году, с гибкой пластинки, вклеенной в музыкальный журнал «Кругозор», прозвучала песенка сестер Зайцевых такого содержания:

На экране, на экране

Жан Маре и Мастроянни,

Смоктуновский и Баталов —

Заглядение одно!

Но парней таких, как эти,

Мы нигде не можем встретить,

И одно лишь нам осталось —

Каждый день ходить в кино.

1980 год, когда вышли фильм «Москва слезам не верит» и статья «В какой электричке еде Гоша?», стал к тому же и годом череды внезапных смертей Гошиных ровесников, рыцарей гитары и экрана, которым было свойственно его обостренное чувство собственного достоинства, поиска не компромисса, а именно идеальной спайки своих представлений и потребностей с окружающей действительностью: Высоцкий, Даль, Джон Леннон, Джо Дассен. Кого скосила пуля, кто перетрудился, у наших в дело активно подключился алкоголь, но похоже всех объединяло одно: изверились. На фоне этой самоликвидации, подобной массовому самоубийству китов, в то, что Гоша доживет до заветной электрички живой, да еще и в полной сохранности своих мужских качеств, советская баба не верила. На меньшовскую «Москву» она ходила с тем же чувством, что и на «Есению». 

Баталов любит: мужской взгляд

Ингмар Бергман, требовавший от своих актрис «примального крика» и в работе над ролью вместо Станиславского давал команды типа «Перенеси весь вес своего лица на губы», в лице Баталова проморгал идеального исполнителя. Баталов всегда совершенно точен в переносе эмоционального состояния в физиологическое выражение. Примечателен пролог «Дела Румянцева»: там встык идут два кадра с совершенно разными Баталовыми. В обоих он за рулем своей фуры. Но в первом — осень и дождь; он — одни бездонные глаза и громадные губы, растушеванное желанием, точнее — воспоминанием о нем, лицо зацелованного влюбленного. Он вспоминает весенний день — и тут же появляется его двойник за баранкой, но отличный от первого образа, как май от октября: зубы осклаблены, глаза прищурены и зыркают по сторонам, молодой самец, который своего не упустит. Было бы страшно интересно посмотреть Баталова целиком в такой роли. Но как раз характерность — не его конек. Его слабые места — когда он пытается сыграть кого-то другого, когда он включает в «Девяти днях одного года» чокнутого профессора с задранными, как у петуха, локотками и нервическим постукиванием друг о друга кончиками пальцев сложенных, как для молитвы, ладоней, за него становится неловко, а по-студенчески топорно изображенную лихорадку перепуганного, скукожившегося Голубкова в «Беге» (1970) съедает только общая босхианская атмосфера фильма. 

Иосиф Хейфиц, режиссер, чьей креатурой и был Баталов, прекрасно это знает, и мгновенно, не мешкая, подсаживает в кабину этого парня девушку, в которую тот незамедлительно влюбится, и парень-не-промах тут же пропадет, а пойдут уже все эти безоружные улыбки и с приятной ленивой нудноватостью произнесенные фразы, которые так органичны Баталову, московскому мальчику из артистической среды. Герой Баталова не существовал без женщины. Хейфиц дал ему только две минуты: знал, что дольше тот не продержится. Доходило до пародии: «Бег», огромный, трехчасовой, постановочный «Бег», с конницами, Стамбулом и Собором Парижской Богоматери, тупо открывается кадром, где Баталов подходит к Савельевой, поедающей снег, и на вопрос «Кто вы?» тут же произносит «Я хочу вам помочь». 

В ролях рабочих Баталов добивался женщин, бегал за ними, страдал в разлуке. Потом в «Летят журавли» (1957) — ушел от любимой, на войну. В ролях интеллигентов — убегал, когда они мешали его самореализации, бежал, пока сама способность быть с кем-то в нем совсем не тухла («Дорогой мой человек»). Только на грани смерти он принимал любовь Лавровой в «Девяти днях», это было финальное экзистенциальное озарение, в нем больше механики жизни и смерти, нежели сознательного поступка. 

И все же — отношения с женщиной играли первую скрипку в определении характера, нужд, интересов его героя. Когда он уходил от женщины — именно и только этот поступок так кроваво, как требовала драматургия, объяснял его убеждения, что надо идти на войну, что врач нужнее в деревне. Без женщины мы бы ничего про максимализм его персонажей не поняли.

Только в 1974 году Баталов оказался на экране совсем без женщины: в «Чисто английском убийстве» его профессор исполняет функцию великого сыщика, которому именно беспристрастность, с какой он разглядывает жизнь занесенного рождественскими сугробами поместья, позволяет вычислить убийцу. 

Казалось, вот она — точка замерзания. Женщинам, как сказано выше, могло показаться, что он слишком ушел в работу.

Но за год до выхода «Москвы», 24 апреля 1979 года, на телевидении прошла премьера гораздо более скромного фильма, созданного на провинциальной Свердловской киностудии — «Поздняя любовь». Вкупе с показанным годом ранее таким же коротким и скромным телефильмом еще одной провинциальной студии, «Таджикфильма», «Кто поедет в Трускавец?», эти две ленты открыли новую волну камерного позднебрежневского кино, сфокусированного исключительно на обертонах отношений современных мужчины и женщины, в отключке вроде бы от социума — но как всякая работа, сосредоточенная на узкой задаче, решили филигранно вопрос о том, во что современный советский социум превратил интимные отношения. Баталов сыграл в «Поздней встречи» наконец-то ту роль, которая протянула нить от брошенного им в начале 1960-х, на пороге смерти, образа современника — и проложила мостик к Гоше.
У вывески на заборе — «„Ленфильму“ срочно требуются седые человеческие волосы» — сошлись в споре двое: 48-летний командировочный из Свердловска и актриса-неудачница на 20 лет его моложе. Вместе они бродят по городу, едят мороженое, навещают ее друзей и проводят ночь. Она говорит, что ей с ним надежно, и она чувствует себя защищенной. Параллельно герой Баталова вспоминает сценки из своей свердловской жизни. Инженер катапульт, он, как и Гоша, имеет достаточно времени, чтобы по вечерам изучать архитектуру Петербурга — его хобби. А жена гуляет по вечеринкам, мужчинам, приходит пьяная и считает его тюфяком.

Из Ленинграда возвращается уверенный в себе мужчина. Когда испытание катапульты проходит неудачно, он вспоминает, что в войну был летчиком, вспоминает Ленинград, где с новой знакомой они посетили ту площадь, на которую он спрыгнул из подбитого самолета с парашютом, и предлагает, чтобы испытание провели на нем. Потом собирает вещи и уходит из дому. Но обернувшись на балкон и заметив плачущую жену, он понимает, что новая знакомая, увидевшая в нем защитника, надежного мужчину, вернула ему достаточно уверенности, чтобы он взял эту вздорную бабу, некогда любимую «большеглазую девчонку» в руки, и отладил заново с ней ту жизнь, что развалилась здесь.

Когда мужчины ушли в работу, в коллектив, женщинам стало не хватать праздника, каким были отмечены тусовочные 60-е. По инерции, они искали удовольствие во все новых признаках благополучия, которое так увлекло их в конце 50-х. Эмансипация многим позволила получать это благополучие без помощи мужей; тем более, что в СССР эмансипация еще и спускалась сверху — женщинам вменялось работать вровень с мужчинам, и зарплаты тем и другим, в отличие от тогдашних буржуазных стран, у нас начислялись по одной и той же, единой для всех схеме. Мужчинам перестали напоминать, что с ними надежно. Оставшись со своими делами и хобби, они даже не могли быть уверены, что они все еще мужчины. Баталов сыграл и очень узнаваемый тип стройного седого мужчины в кожаном пиджаке, сутуло прижимающего портфель с бутербродами к боку, и вневременную историю — если нам не напоминать, что мы надежные, если не спрашивать, чтобы мы проявили свое мужское начало, мы и впрямь можем позабыть о нем. 

Конечно, один маленький телевизионный фильм ничего не решает. И все же к середине 1980-х наша жизнь оживилась. Мужчина стал активнее. Появились и те, с кого мы начали разговор: электрики и подводники, не спрашивающие, кто такая Джейн Биркин. Очень мужественные и надежные. Правда, теперь, в этом новом помёте, далеко не всегда они любили женщин. Может, потому что тех обид, что на их глазах матери нанесли отцам в 1970-х, забыть было невозможно? Но это уже другая, не баталовская история.

Специально для «Чапаева». 25 марта. 2020

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera