Почему решил писать курсовую по Дзиге Вертову на первом курсе ВГИКа

Вертов поразил «Кино-Правдами». Потому что это было первое, что нам показали в курсе советского кино. Дореволюционное кино, понятно, было интересно, неожиданно, но тем не менее не очень увлекательно. Особенно для нас тогдашних – мы мало что понимали еще.

Вертов на фоне дореволюционного кино показался ну просто свежим ветром. Не говоря уже о том, что Вертова впервые перестали ругать за формализм. То, что мы могли прочитать до поступления во ВГИК – это были только упоминания о вертовском формализме, каких-то загибах и прочее. То, что возникло перед глазами очень было не похоже на то, что было официально. Поэтому для нас он был в каком-то смысле обновителем кино. Хотя мы лично слушали Кулешова, смотрели Кулешова и Эйзенштейна. Нам даже не показали целиком всего Эйзенштейна – только «Потемкина», фрагменты «Стачки» и, кажется, «Генеральную линию».

Но тем не менее, Вертова нам показали довольно неплохо и это произвело очень сильное впечатление. Особенно, как ни странно, «Шестая часть мира». «Человек с киноаппаратом» понятно – это было абсолютно новаторское явление. Но и «Шестая часть мира» очень понравилась всему курсу. Не только мне. И когда распределяли курсовые работы, я попросил Вертова. Но что я писал уже, конечно, не помню.

О музыке к «Человеку с киноаппаратом»

«Человека с киноаппаратом» показывали с пленок, которые лежали в фильмотеке ВГИКа, затертых довольно. Это была немая версия.

Я, к сожалению, не очень много видел вариантов с музыкой. Я вообще предпочитаю смотреть фильмы в оригинале. Любая музыкальная интерпретация для меня отчасти от фильма что-то отнимает. Эта вообще касается почти всех немых фильмов. Хотя иногда это и помогает.

Но что касается Вертова, то мне не повезло увидеть то, что существует сейчас, может быть в лучших вариантах. Мне известно лишь, что есть партитура самого Вертова – предположение о том, как надо озвучивать. Но до сих пор она не осуществлена. Это относится, кстати, и к «Генеральной линии» Эйзенштейна, который очень подробно описал план озвучания. И тоже это до сих пор не использовано ни одним из композиторов, ни одной из фирм, которые озвучивали его для своих изданий. Так что все еще впереди. Очень может быть, что какой-нибудь из гениальных композиторов когда-нибудь напишет что-нибудь адекватное Вертову. Пока во всяком случае, я предпочитаю немые варианты.

Об «эффекте Вертова»

Это сейчас в двух словах не расскажешь. Вертов из эффекта Кулешова извлекает возможность серий – мотивов, извлекаемых из одной темы, где варьируется материал, а тема остается. Если коротко говорить, то Вертов построен на вариативности темы, которая остается постоянной. «Вы и это, вы и это – вы все хозяева советской земли!». Он пытается из множества разных кадров вычленить одну доминанту, говоря эйзенштейновским языком.

О Вертове и советском проекте

Вертов не являлся продуктом советского проекта. Он был наоборот, сторонником идеалистического интернационализма – марксистского проекта, который исказила ленинско-сталинская практика. Советский проект был искажением той идеи, которая была двигателем российской революции.

Вертов был как раз тем самым певцом первого проекта, марксистского проекта. Аналогично тому как Уолт Уитмен был трубадуром проекта американской демократии. Поэтому Вертов оказался в конфронтации с теми прагматиками, которые реализовывали марксистско-ленинский проект. В отличии от чисто марксистского или, скажем, чисто плехановского проекта.

Поэтому Вертов и оказался некстати. Поэтому делать его продуктом советского проекта неправильно. Категорически. Он не идеалист, который закрывал глаза. Он пытался вернуть идею, с которой революция начиналась и практика которой пошла совсем иначе.

Записала Мария Левунова. 4 июня 2019