<...> И сейчас в наступившей тиши не все, кто был в павильоне, припали к проему в декорации, сквозь который мощный поток электрических лучей высвечивал действо, происходящее внутри. В комнате, сплошь оклеенной газетами, как это бывает при ремонте, происходила встреча. Откуда-то издалека, из мест, по всей видимости, неприятных, возвращался старший сын. Его встречала мать, еще молодая, обаятельная, но уже чуть тронутая увяданием и очень утомленная, бедно одетая, в защитного цвета юбке и черной кофте, но причесанная не без кокетства. Больная старуха бабка лежала на железной кровати. Девятилетний большеглазый мальчик — младший сын пытливо всматривался в происходящее. Возвратившегося играл Иван Бортник, бабку — Антонина Богданова, мать — Людмила Гурченко.
Сцена игралась Гурченко с таким точным чувством радости сквозь слезы, с таким ощущением всего груза прожитой печали в этот счастливый миг встречи, что из небольшого фрагмента будущего фильма вставала человеческая судьба, рождалось представление о живом, трепетном, неповторимом женском характере. Шла съемка фильма «Вторая попытка Виктора Крохина» по сценарию Эдуарда Володарского. Истинный герой этой сцены — тот самый большеглазый мальчик Витя (Саша Хорошевич), сын погибшего на фронте солдата и работницы сахарного завода Любы. Время действия — 1950 год. <...>
Мы в «коммуналке» тех лет, которая заняла бывший барский особняк, стену комнаты Крохиных украшает величественная ниша с кариатидами. <...>
— Мы стремимся к точности, к документальности,— говорит Шешуков.— Своеобразным музеем послевоенного ленинградского быта можно назвать эту квартиру, воссозданную с большой тщательностью почти в центре сегодняшнего Ленинграда, на Петроградской стороне. Захламленный коридор, теснота, кухня с личными столами и конфорками, двери комнат шести семей...
Зачем, могут спросить, такая точность в реконструкции ушедшей жизни? Думается, она нужна не только потому, что кино вообще не терпит приблизительности, неточности, подрывающих веру в истинность действия, а и потому, что те трудные годы всем памятны. Память позволяет яснее оценить нынешний день. В частности, сегодняшний Ленинград, опоясанный кольцом новых благоустроенных районов.
Быт, психология, конфликты давних лет нужны отнюдь не как самодовлеющий рассказ о прошлом. Ведь это биография героя, боксера Виктора Крохина, история становления характера, которая по сюжету предстанет перед зрителем в виде фрагментов-воспоминаний, как бы вторым «временным планом» действия. А настоящее — это наше сегодня, битком набитый зал международных соревнований по боксу, ярко и празднично освещенный ринг... <...>
— Фильм мне не удался,— говорит Шешуков.— Но есть в нем вещи очень мне дорогие, например, все, что связано с образом девочки Тани Канаевой. Оттуда тянется для меня ниточка к картине, которую мы сейчас снимаем.
Это спортивный фильм, и главную роль взрослого Виктора Крохина играет боксер, известный спортсмен Михаил Терентьев. Но нас всех, начиная со сценариста, волнуют не сами по себе спортивные успехи Виктора, но то, что, побеждая, становясь восходящей «звездой» ринга, он утрачивает нечто чрезвычайно дорогое, существенное в жизни спортсмена: товарищеские связи с первым своим учителем — тренером, с друзьями, с родными. Ему грозит одиночество.
Исследовать, в чем вина Виктора, где причины и каковы следствия допущенных ошибок, и является нашей задачей. Потому столь важна для фильма история детства героя и в первую очередь линия его взаимоотношений с матерью — характером интересным, не простым, ярким, — закончил режиссер.
ЗОРКАЯ Н.: «Вторая попытка Виктора Крохина» // Советский экран. 1977. № 10