‹...›
С первыми весенними днями зимовка начала готовиться к экспедиции вглубь полуострова. В ночь пред дальней дорогой истопили баню и отужинали по праздничному.
Распахнулась дверь бани.
Клуб пара.
Из пара выбежала Женя и прижимая к себе банный узелок и шайку, побежала к дому...
Она в пуховом платке, в шубе, в валенках...
Кают-компания полна тюками, инструментами, палатками, спальными мешками и похожа на склад. Все курят и нарушают установленные обычаи зимовки — сидят на столах, едят руками и вообще держат себя как на вокзале в ожидании поезда.
Очень грустный Молибога ест большой ложкой варенье.
Он в стороне от всех. Остальные группируются возле Летникова и возле его карты.
Вошла Женя.
-Ты, что грустишь? — спросила она у Молибоги — ну в этот раз не взяли, в следующий возьмут... Правильно? Ты всетаки метеорологом останешься...
Молибога молчит...
Иди в баню, — говорит Женя — остынет...
Молча Молибога сгребает в охапку свое белье с завязочками и уходит...
‹...›
Последним мылся в бане Молибога. Вместе с мочалкой, мылом и веником он взял с собой полученный от Рыбникова кольт, дабы испробовать его хоть раз. Мыться ему все же было страшно. Порою для храбрости он пел:
-В гавани, в далекой...
Порой подбадривая себя восклицаниями, а порою брал в руки кольт. Он даже выстрелил один раз в пол. И тотчас же в окошко сильно и резко постучали. Молибога замер. Он очень испугался. Не услышал ли кто-нибудь выстрела, но к стеклу прижались два неизвестных расплющенных лица и Молибога совершенно обмер от ужаса. Медленно он стал поднимать дрожащей рукой кольт, но за стеклом погрозили пальцем и Молибога окончательно обалдев попятился и сел в шайку с водой.
Дверь трижды дернулся и в баню ворвался огромный клуб морозного пара. Из пара вынырнули два фантастически одетых человека. У них были измученные, обмороженные лица.
-Начальник? — спросил один из них.
Молибога приободрился и быстро стер с себя ладонями мыло.
-А в чем дело — спросил он.
Чукчи молчали.
Молибога небрежно ополоснулся водой и быстро одевшись слегка поиграл кольтом перед глазами чукчей.
-Следуйте за мною — сказал он строго — и сделав широкий жест рукой, добавил — прошу.
В доме, Молибога, моментально растерял все свое величие. Кинувшись в комнату Жени и тормоша ее, он возбужденно тарахтел:
-Вставай, Женя. Живо вставай. Делегация или еще что-то. Два национала в полном параде...
-В каком параде? — сонно спросила женя. Ты, бредишь, Молибога, иди спать.
-Куда спать, чего спать? — заорал Молибога. — Я сейчас всех разбужу.
-Илью не буди — приказала Женя. Илья очень устал и Осю не буди им скоро ехать. Вот Курта...
Но Курт уже входил в кают-компанию, как всегда спокойный, и как всегда с трубкой в зубах. Почти одновременно вошли Женя и Когун. Проснулся Рыбников. В кают-компании шел быстрый и взволнованный разговор. Оба чукчи силились передать что-то необычайное и важное и вероятно трагическое, но их не понимали. Вдруг прорывающиеся русские слова не спасали положения, хоть и было ясно, что говорят комсомоле. Высунувшись из своей двери наблюдал и слушал Рыбников. Спокойный Курт курил свою трубку и точно поддакивал головой. Вынув трубку изо рта он повернулся к Богуну и Жене и не торопясь сказал.
— В урочище Ярилка умирает комсомолец. Эти товарищи вдвоем на собаках шли к нам за помощью 300 с лишним километров. Они попали в пургу. Им нечего было есть. Дорога заняла у них десть суток....
Перевод был абсолютной неожиданностью для всех. Молибога и Женя восторженно замерли. Но в глазах у Богуна мелькнуло недоверие.
Неторопливо подбирая слова. Курт заговорил по чукотски. В дверях своей комнаты присел от неожиданности Рыбников.
От человек. — сказал он. — И по кукотски может. Ужас, что такое...
Курт переводил:
-Коли умрет комсомолец — говорил он — жизнь в урочище будет совсем плохая. Он знает все. Он лучший охотник. Он умеет лечить оленей. Он грамотный и получает из фактории газеты.
— Что же делать? — спросила Женя.
— Конечно же ехать. Последовал ответ.
Все обернулись. В дверях стоял, будто и не спавший Илья. Не торопясь он подошел к столу, сел и закурил папиросу. Через секунду была разложена карта и все, как давеча обступили Илью. Он молчал. Чукчи испуганно и почтительно следили за движением большого начальника...
-Мы могли бы использовать аэросани, — сказал Илья, — но аэросани в ремонте.
Все молчали...
-Товарищ Богун — опять заговорил Илья — считаешь ли ты возможным использование самолета.
Богун встал.
-Если позволят метеорологические условия — сказал он. Во всяком случае надо попытаться...
‹...›
Литературный сценарий. Семеро смелых. Кабинет истории кино НИИ театра музыки и кинематографии.