Рукописное наследие композитора показывает, что музыка большинства эпизодов сочинялась в виде коротких фрагментов, подчас размером менее одной партитурной страницы, и лишь в результате многократного повторения этого отрезка оформлялся музыкальный «номер» в целом. Таким образом, частым приемом развития становилась остинатность. Она использовалась в самых разнообразных, иногда прямо противоположных целях: то как выражение застылости, неподвижности, то для создания напряженного нагнетания. При возможности бесконечно разнообразить принцип сочетания музыки с кинокадрами и внесения элементов вариантности в зрительные и слуховые образы, открывались поистине неограниченные возможности образного выражения.
Лаконизм прокофьевских музыкальных формул крайне облегчал режиссеру возможность их разнообразного монтировани. Эйзенштейн свидетельствовал, что иногда ему приходилось по собственному усмотрению, в целях усиления напряжения, увеличивать намеченное композитором количество повторений определенного музыкального отрезка. Так было, например, в сцене «Ледового побоища» «... Вместо четырех повторяющих друг друга одинаковых тактов, полагавшихся по партитуре, я даю их двенадцать, то есть тройным повтором» писал Эйзенштейн.
Эмилия Фрид. : «Музыка в советском кино» // Прокофьев.