Мы рассматриваем «Стачку» как опыт прививки некоторых методов построения «Кино-Правды» и «Кино-Глаза» к художественной кинематографии.
В присутствии исключительно благоприятных (для нашей нормы) материальных и технических возможностей этот опыт дал интересные результаты.
Кинокам близки: монтажное построение, выбор снимаемых кадров, построение надписей в этой картине.
Кинокам глубоко чужды: актерский материал, из которого картина построена, все театрально-цирковые моменты в картине, все высоко-художественные и декадентские изломы, все трагические (хотя бы и подрезанные ножницами) позы «немого завывания» и целый ряд других качеств и особенностей, взятых не от «жизни, как она есть», а от так называемого «театра для дураков».
«Стачка» — это шаг художественной кинематографии нам навстречу.
Но почему этот столь степенный и обставленный всеми удобствами шаг делается все под той же кинотеатральной маркой?
Почему работники «Стачки», подведя картину почти к самой театральной ограде, не дают ей выйти за калитку священного сада «искусства»?
Там, за оградой, где муравьями копошатся наблюдатели-киноки, — ежечасная, ежеминутная борьба, унижения, черные будни упорной неблагодарной работы, — здесь праздник денег и пленки и «священнодействие» при полной предупредительности со стороны всех одушевленных и неодушевленных предметов.
Сравнивая «Стачку» с «Лучом смерти», мы ясно видим поворот руля художественной кинематографии от «чечеточного вчера» («Луч») к «стратегическому сегодня» («Стачка»).
Но нам нужна не реформа самодержавной худ-драмы, а низвержение ее с золотого пьедестала.
На средства, полученные от эксплуатации заграничного барахла, мы должны строить не свое, хотя бы и сверхволшебное, барахло, а должны открыть дорогу массовому кинозрению, классовому зрению пролетариата.
Не волшбой советской против волшбы буржуазной, а объединенным зрением миллионов глаз будем бороться против капиталистического колдовства и обмана. Нашим кинооружием в борьбе с буржуазным миром должен быть и будет всесоюзный, а затем и всемирный КИНО-ГЛАЗ.
Если еще год тому назад вкрадывалось некоторым товарищам в мысли сомнение, то сейчас неизбежность курса кинематографии на «Кино-Глаз» стала очевидной для каждого внимательного киноработника.
Художественная кинематография победоносно отступает. Одним из блестящих этапов ее отступления перед натиском идеи «Кино-Глаза» является выпуск картины «Стачка». Скроенная и заснятая в подражание «Кино-Правде» и «Кино-Глазу», она с полной несомненностью устанавливает в художественной кинематографии курс на уничтожение актера, сценария, декораций и прочего.
«Стачка» — это крупнейшее поражение методов и принципов художественной кинематографии, нанесенное «Кино-Глазом» не непосредственно, а руками самих же кинохудож[ественных] работников.
Самое худшее в «Стачке» это то, что осталось от киноцеркви: актерский навоз, циркачество и декадентские сапоги.
Когда между отрицанием киноцеркви («Кино-Глаз») и утверждением киноцеркви (худ-драма) вырастает «Живая церковь», хотя бы и в ослепительно-революционной позе («Стачка»), мы, киноки, учитываем это явление как результат разложения худ-драмы, даем ему соответствующую публичную оценку и уверенно продолжаем свою борьбу.
Д. Вертов «Кино-Глаз» о «Стачке» // Кино. 1925. 24 марта.