Я не знаю, кем она была прежде. Говорят, актрисой маленького театрика — опереточной, что ли.
Небольшого роста, тонкая, смуглая, с большими, слегка оттененными и немного печальными глазами и капризным ртом.
Маленькая, никому не известная актриса.
И случилось так, что ее узнали все, во всех уголках России.
Вера Холодная — королева призрачного и великолепного трона. Королева экрана.
Я не знаю, кто она: нежно ли ее сердце, проста ли душа. Но я знаю, что чуткий, нервный поэт Вертинский посвящал ей свои песенки — этот прелестный бред, эти кажущиеся неглубокими и овеянные неизъяснимым очарованием «арриэтки Пьеро».
Он тоскует по ней:
«Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?»
Она грезится ему таинственной, загадочно-пленительной женщиной, ищущей неизведанных наслаждений то в притонах Сан-Франциско, то в ласках экзотического малайца...
Может быть, она такая. Не знаю.
Но когда я ее вижу на экране, я вспоминаю эти грустные песенки, и моментами кажется, что не только наркотики вызвали в воображении больного, издерганного, похожего на Пьеро поэта, его порою трогательные, порою жуткие образы.
Может быть, изящный, надменный рот королевы сказал влюбленному поэту неодолимые слова, печальные и последние, как осенние листья.
Это нежно и хорошо: милый, бледный, «кокаином распятый» поэт и очаровательная капризная королева.
Неведомо откуда пришедшие, кем-то найденные и ставшие вдруг милыми и близкими.
1918 г.
Олеша Ю. Поэт и королева // Фигаро. Одесса. 1918. № 6. Цит. по: История отечественного кино. Хрестоматия // М.: Канон +, 2012.